— Рассказывай.
— О чем? — захлопала она ресницами с самым глупым видом, и я убедилась — врет.
— О Казимире, — выстрелила я наугад. — У него что-то стряслось?
— Да вроде нет.
— А если не вроде?
— Я ничего не знаю!
— Не расскажешь — рассорюсь с тобой навеки. И на следующую твою свадьбу не приду.
— Ну ты и злюка! — надула губы Альмира. — Но я и вправду ничего не знаю! Про то, что Долохов сильно болен, мне отец проболтался.
— Не сказать, что сильно, — пожала я плечами. — Как обычно. С сердцем у него давно был непорядок.
— Говорят, ему осталось не больше полугода. Даже и меньше.
— Кто говорит? Марк?
— Нет, увы. Марк поставил диагноз, еще два лекаря подтвердили, что дело плохо. Ну и Ратмир его видел…
— Кто видел? — вот теперь я испугалась по-настоящему. — Ратмир? Кто такой Ратмир?
— Князь Снежин, — пискнула Альмира, вжимая голову в плечи.
— Какого демона?
— Ратмир ездил к Долохову просить денег на… Ну, Казимир все равно не дал.
Я уставилась на «подругу» с ужасом. Что она наделала? Да, у моего брата слабое сердце, я знала об этом всегда. Именно поэтому Марк частенько приезжал его проведать.
А еще у Казимира есть деньги, и об этом знают все на Юге. Мало кто помнит, что он заработал их сам, тяжелым трудом и острым разумом.
И если какой-то паршивый революционер, будь он хоть сто раз князем, посмел угрожать моему не слишком здоровому брату и требовать у него денег, я этого революционера своими руками придушу. А заодно и ту дуру, что слишком много болтает.
— Честное слово, Ратмир ничего дурного не сделал! И я ему ничего не говорила! Он услышал наш с тобой разговор. Ну, тогда, у меня дома.
— У тебя дома при живом муже и строгом отце был мужчина? — тихо спросила я.
— Ну… он жил у меня в спальне несколько дней. Анатоля я все равно не пускала…
Я прикрыла глаза и подумала, что Альмира совершенно безумна. Как и ее Ратмир. Один бомбами кидается, другая нарушает все правила приличия. Я бы к такому опасному человеку даже подойти опасалась, не то, что в дом его пускать.
— И ты с ним снова спала, конечно?
— Конечно. Тем более, что я замужем… была. Всегда можно сказать, что ребенок от мужа.
Святые небеса, дайте мне сил! Она еще и беременна? То-то так кривилась от запаха кофе!
— Альмира, ты дура. Абсолютная и безнадежная.
— Зато никто не смеет мне указывать, как жить. Потому что, запомни, моя дорогая, я всегда выбираю себя. Свои желания, свое удобство. Мой муж никогда не сделает ничего такого, что меня огорчит. Потому что самая лучшая любовь — та, что по расчету. А самый верный расчет — по любви.
И взглянула на меня с вызовом.
Да. Я балованная, а Альмира — в тысячу раз больше. Тяжело ей в жизни придется. Хотя… возможно, тяжело будет ее мужчинам.
— Послушай, одолжи мне свой ландолет и кучера, — сменила я тему. — Я хочу съездить к брату. К вечеру вернусь.
— Да пожалуйста, — кивнула подруга. — Я сейчас распоряжусь.
* * *
Путь до родного дома по раскисшим дорогам занял куда больше времени, чем мне бы хотелось. Хватило и на раздумья, и на сомнения. Несколько раз я порывалась окликнуть кучера и развернуть ландолет обратно. Было страшно. Я снова — нашкодивший ребенок, и брат в полной мере имеет право меня отругать.
Кутаясь в теплый плащ, я кусала губы и растирала озябшие руки.
Как же сложно быть взрослой!
Усадьба ничуть не изменилась за время моего отсутствия. разве что листья окончательно облетели и трава пожухла. Кучер остановил ландолет у самого крыльца, я, прячась от вновь хлынувшего дождя, побежала в дом. Двери были открыты.
— Душенька наша Ольга Федотовна! — всплеснула руками Устина, выглянувшая на шум. — Вернулась! Мокрая вся! Снимайте скорее плащ, не то простынете!
— Там на дворе кучер, надобно его в дом позвать и горячим накормить, — быстро сказала я. — Позови Ермола, пусть займется. И лошадь распрячь. А это еще кто тут?
Я с удивлением воззрилась на рыжего мальчишку, что появился в прихожей.
— Маруш я, — баском напомнил мне старый знакомец. — Помните, вы еще портрет меня просили рисовать?
— Точно. Ты что тут делаешь?
— Ночую нынче. Пока Казимиру Федоровичу нездоровится, я его поручения выполняю.
— Ну ладно. Молодец.
Значит, брату все еще нехорошо. Наверное, из-за меня.
— Душенька, я заварю вам чаю с медом да липовым цветом, и не спорьте даже. На ужин что желаете? Есть гребешки морские в сливочном соусе, лисички жареные, кулебяка еще, творожник…
Устина говорила так вкусно, что я невольно сглотнула. Давненько меня так никто не потчевал. В ресторане я теперь брала то, что дешевле. Кормить-то приходилось троих. И если Марк ел не так, чтобы много, то братец его был вечно голоден.
— Кто же нынче продукты заказывает?
— Так Маруш. Он такой ловкий!
Я взглянула в окно и вздохнула:
— Мне засветло вернуться нужно. Не буду ужинать.
— Да куда ж вы в такой ливень? Не пущу!
— Казимир Федотович вас видеть желает немедленно, — вновь выскочил рыжеволосый паренек. — В спальне он. Вот, возьмите туфли домашние.
И вправду ловкий. Ушлый мальчишка. Успел и брату доложить о моем прибытии, и туфли мои разыскать. Далеко пойдет.
Переобувшись, я медленно поднялась по лестнице. Теперь меня страшил не предстоящий разговор, а болезнь брата. А вдруг он и в самом деле при смерти? Как смотреть ему в глаза?
Глава 11
Объяснение
В комнате брата остро пахло травяными настоями. Я поморщилась невольно: этот запах был мне незнаком и противен. Сам Казимир, никогда раньше не валявшийся в постели среди бела дня, выглядел осунувшимся и бледным, но голос звучал по-прежнему густо и раскатисто:
— Явилась? Что, закончилась твоя шальная любовь?
— Нет, не закончилась, — спокойно ответила я. — Узнала, что тебе хуже и решила…
— Попрощаться?
— С ума сошел? Прощения просить приехала. Но не за то, что замуж вышла, а что тебя обманула.
— Ну так проси, — брат уставился на меня с насмешкой, а я только закатила глаза, понимая с облегчением, что бури не будет.
Села в кресло напротив постели, понюхала зачем-то содержимое стакана и звонко чихнула.
— Ты сам виноват. Я же ясно сказала, что за Гальянова замуж не пойду.
— И чем же он хуже подлеца Пиляева? Беднее или уродливее, а?
— Мой муж не подлец и не урод, — отчеканила я. — Изволь выражаться вежливее, иначе мы снова рассоримся. Я