— Да что там любить-то, — начал было Казимир, но, натолкнувшись на мой сердитый взгляд, осекся. — Ну ладно. Опустим его внешность и характер. Он же бедный, Оля. На что вы вообще живете? На твое приданое? Не отвечай, я и сам знаю. Уже запросил выписку в банке.
— Это не то, что ты подумал. Я купила немного мебели в новый дом.
— О-ля! Марк тебе не ровня. Он никогда не будет богат. У него куча братьев и сестер, которых нужно поднимать на ноги. А потом появятся племянники… и внуки. И все они будут сидеть на шее у Марка, а значит — у тебя. Твой супруг слишком ответственный, чтобы оставить их без помощи.
— Как будто ты вел бы себя по-другому.
— Я… — Казимир сумрачно вздохнул. — Вся правда. Я бы своих не бросил. Но у меня есть только ты. Вот я умру, и заводы твоими станут.
— Зачем мне твои заводы? Не нужно умирать. Не вздумай! Я… у тебя, может, скоро собственные племянники появятся. Разве ты не хочешь их увидеть?
— Очень хочу, но…
— Вот и славно. Кто сейчас тебя лечит?
— Двое сразу, Озеров и Синегорский. Приезжают по очереди каждый день.
— Отчего ж ты такой унылый? Или Марк все же лучше?
— Пожалуй, что лучше, — сдаваясь, проворчал Казимир.
— Сказать ему, чтобы приехал?
— Скажи. Ольга…
— Ну что еще?
— Обещай мне, что если что-то сложится нехорошо, ты не будешь плакать в одиночестве, а вернешься домой.
— Обещаю, — легко согласилась я, а потом вспомнила: — К тебе революционер приезжал, да?
— Откуда знаешь?
— Угрожал, наверное?
— Да нет, не посмел. Мы с ним вполне мирно поговорили.
— Ты что, дал ему денег? — догадалась я.
— Немного дал.
— Зачем?
— Не твое дело. Иди уже, я устал. И Маруша позови.
Я вышла, едва не зашибив вездесущего мальчишку дверью. Подслушивал, как пить дать. Вот же гаденыш.
Когда закрылась дверь, я и сама наклонилась и приложила ухо к замочной скважине.
— Вы ей сказали?
— Не смог.
— Да почему же?
— Просто… жалко ее. Видишь, любовь у Ольги. Пусть не волнуется.
С задумчивым видом я спустилась в столовую, где Устина с Просей накрывали ужин, да с таким размахом, словно ждали гостей. А может, я и была теперь самой долгожданной гостьей. Ну как тут откажешься?
За окном бушевала настоящая гроза, ехать куда-то в такую погоду — настоящее безумие. Придется остаться на ночь.
Марк, наверное, будет волноваться. Надеюсь, Альмира догадается его предупредить. Не хотелось бы, чтобы он себе напридумывал всякого.
Нет, я от него не уйду. Не дождется. Я знала, за кого выходила замуж. И каждую ночь об этом, кстати, вспоминала, прислушиваясь к голосам из гостиной, где мой супруг принимал больных.
Казимир не прав. Ни разу я не платила в ресторане, и вообще Марк яростно отказывался брать мои деньги. Зато он не забывал оставить мне на столе завтрак. Пусть — лишь яичницу, но он же готовил для меня! И даже выговорил своему братцу, осмелившемуся покуситься на святое, оставив меня голодной. Олесь больше не повторял своих ошибок.
Все наладится. Да, я вышла замуж за лекаря, а не за помещика. Зато муж у меня добр и талантлив, это не посмеет отрицать никто. А что не очень пока у нас получается жить в ладу, так это и понятно. Казимир тоже не сразу стал хозяином завода. Начинал он в небольшой гончарной мастерской, сам когда-то лепил горшки и обжигал кувшины. Работал много и без устали. Уже потом смог выкупить мастерскую, расширить ее, нанять людей. Он шел к цели маленькими, но уверенными шагами. И вот теперь — один из богатейших людей Юга.
Я тоже так могу, я ведь его сестра. Закончится обучение Олеся, он уедет куда-нибудь… неважно, куда. А мы пристроим к дому флигель для больных, я слышала, как Марк обсуждал это с братом. И больше по ночам в моей гостиной никого не стошнит. И ковер чистить от крови не придется.
А все же — как славно дома! Я проверила, как разместили кучера, пожелала доброй ночи брату, посидела немного в кресле с книжкой, весело посмеиваясь над наивной героиней. Приняла ванну с пеной, Прося вымыла мне волосы. В своей спальне раскинулась на кровати…
— Ольга Федотовна, там… — в голосе Устины звучали виноватые нотки. — Супруг ваш явился. Мокрый насквозь и, кажется, злющий как черт. Пускать его, или пусть убирается подобру-поздорову?
Глава 12
Шальная любовь
Мокрый насквозь! Я тут же подскочила.
— Устя, горячую ванну! И вина с пряностями! Он же простынет, а ему нельзя, он целитель. Ему некогда болеть, людей лечить нужно!
Подхватила халат и босиком побежала вниз, не обращая внимания на тихое «Вот, значит, как».
А вот так.
Пол в холле был холодный, каменный, ковры лежали далеко не везде. Ноги у меня мгновенно озябли, но я все равно распахнула дверь, затаскивая в дом сутулого и мрачного Марка.
— Раздевайся! — рявкнула я.
— Вот так сразу? — уныло пробормотал он. — Может, хоть до спальни дойдем?
— Дурак! — закричала я, глотая слезы. — Ты зачем приехал?
— Так за тобой.
— Гроза ужасная, дороги размыло! Ты мог перевернуться или где-то застрять!
— И что?
— Подхватить воспаление легких!
— Да полно тебе, я не настолько хилый.
Мне захотелось его встряхнуть как следует, чтобы он понял, как я разволновалась. Хорошо, что я не знала, что он поедет за мной. Я бы вообще с ума сошла от беспокойства.
— Ольга, отойди, с меня течет.
— А то я не вижу! — поджимая пальцы на ногах и морщась, я стащила с него плащ, с удивлением убеждаясь: под широким плащом с капюшоном Марк был абсолютно сухим. — Зачарованный?
— Да.
Я выдохнула и, шагнув к этому несносному мужчине, обняла его крепко-крепко.
— Так ты меня не бросила? — тихо спросил он. — Альмира сказала…
— Что она сказала?
— Что ты ужасно устала от семейной жизни и уехала домой к брату. Ольга, я понимаю, что все не так, как ты мечтала, но…
— Слушай! — я отстранилась и тыкнула ему пальцем в грудь. — Ты зачем меня постоянно по имени зовешь?
— Так красиво же, — моргнул он. — Оллль-га. Как колокольчик.
— Оля. Оленька. Олюша. Я ласки хочу!
Марк вдруг весело фыркнул и подхватил меня на руки.
— Я буду звать тебя Лала. И я тоже хочу ласки. Не стой босиком на холодном полу, простынешь.
— Так ванну-то готовить, душенька Ольга Федотовна? — спросила где-то там Устина.
— Нет, — ответил за меня Марк. — Пусть Ермол лошадь