Итак, согласно Книге Еноха, плотский огонь привел к падению ангелов. Вот так, из похотливой страсти плотского совокупления родилось государство демонов, которое только и ждет что погибели человека и тем самым непроизвольно, хитростью своей, служит тому, чтобы сбылись непостижимые для ограниченного, рядового ума предначертания Создателя. Вот так первородное зло Вселенной, этот сатанинский принцип, который не перестанет вводить смертных в заблуждение до самого дня Страшного суда, из одного лишь того дела взялось, из дуализма плоти, роду людскому изначально присущего, а не вследствие греха, как утверждали гностики, Ориген, Эриугена и Яков Бёме. Так что ничего удивительного, что именно через это грешное место дьявольское искушение чаще всего проникает, поскольку там, где вожделение самое сильное, там и место самое слабое. И не противоречит этому вывод Святого Августина, который в 20-й главе девятой книги показывает, как само имя «демон» из знания выводится28, из чего следует, что гордыня знания прежде всего сатанинскую натуру наполняет. Здесь нет противоречия, скажем мы, ибо каждому известно, что libido sciendi и libido sentiendi29 всегда ходят рука об руку. А что из них первым было, мы не спрашиваем, коль скоро знаем, что во всем первым был Тот, который есть.
О фокусах и хитростях, к которым прибегает демон, чтобы заманить в свои силки душу, собраны целые библиотеки и множество трудов, начиная с Тертуллиана, редко в эти времена упадка переиздаваемые, в которых описаны уловки, призванные завести смертных обоего пола под ярмо наилютейшего врага рода человеческого. Как нечто на самом деле существующее подтвердили наличие бесовских одержимостей и некоторые синоды и многие Отцы Церкви, а потому совершенно непристойно сомневаться в отношении правоверного церковного учения по этому вопросу. А изучая случаи одержимости, коих за многие века изрядно набралось, нетрудно заметить, что, пожалуй, не найдется таких, где бы с дыханием того жара, который женскую плоть и мужскую сближает друг с другом, не проникали бы в души людей искры адского огня.
Когда же Бог допустил, чтобы вслед за отдельными человеческими грехами воцарилась всеобщая распущенность нравов и неурядицы между верующими, когда многие на пагубу свою поддались прельстительным нашептываниям лютеранской и вкрадчивым речам кальвинистской ереси, когда безбожники по всем странам и княжествам голову подняли, вот тогда и получил сатана немалую власть над душами. Но не ко всем он одинаково подбирался, к одним одними, а к кому и другими дверями проникал, искал самые слабые места, где труднее всего человеку искушение преодолеть, и всякий раз он тысячами хитрых способов коварство свое проявлял. И много набралось таких, кто, к его помощи воззвав и под договор с ним душу свою заложив, а от Бога к вечной погибели своей лик свой отвратив, ринулись кто в магические фокусы, кто в ворожбу звездную, кто в чернокнижничество. Другие же — вольнодумцы и безбожники, коим несть числа, а больше всего таковых в галльской земле тогда появилось — стали по наущению того же соблазнителя говорить, что сатана — пустая выдумка и праздная болтовня, которая хороша для черни, для женщин и детей; и, чтобы демонам прислужить, полностью отрицали то, что оные демоны существуют; а всё ради того, чтобы бдительность обмануть и тем легче в силки вечной погибели толкнуть заблудшие души. Больше остальных зла здесь медики разные принесли, утверждая, что называемое Церковью дьявольской одержимостью есть не что иное, как эпилептическая или лунатическая болезнь, силами самой природы наподобие прочих слабостей созданная, имеющая причину в отравленных гуморах и такова, что одного лишь человеческого искусства — без Божьей помощи и без экзорцизмов, для таких дел специально предназначенных, — достаточно для ее излечения.
Как раз против таких маловеров и написал в самом конце шестнадцатого века научный свой «Трактат об энергуменах» сам высокопреосвященный и высоко просвещенный кардинал де Берюль30, основатель и первый генерал Оратории Иисуса, истинный столп Церкви на земле франков во времена лихолетья31. «Кардинал», — говорим мы, предвосхищая дальнейшую его судьбу, ибо писал он труд сей в годы своей молодости32, когда ему еще далеко было до кардинальской шапки, но таким знанием дела блеснул в нем и так ловко с маловерием расправился, что любой без труда узрит в его писании всё будущее величие мужа сего, на крепких плечах которого почти вся Церковь в той стране из упадка поднялась и возродилась.
Как поясняет в том труде сей достопочтенный кармелит, со времени первородного греха сатана общается с человеком (заметим, как прекрасно всё сходится, если обе эти вещи — дерзкая жажда знаний и прельстительное очарование телесного общения между полами — обе в одном грешном поступке прародителей так соединились, что никак в этом грешном единстве не узришь, которая из них первой была, а которая второй, зато известно, как они обе друг друга поддерживали). Из ненависти к Богу, — делает вывод боголюбивый кардинал, — ловит в свои сети сатана человека, который по образу и подобию Божию сотворен был, но который грехом открыл дьявольской силе доступ к себе. И любит, очень любит он вместе душу и тело человеческие когтями своими захватить, ибо хорошее это место для того, пред кем навечно закрылись небесные врата и кто в аду невыносимым страданиям бывает предан. А когда он, словно лев рыкающий, человеком овладевает, он естественный порядок извращает и делает так, что вроде как два духа в одном теле поселяются наперекор законам природы. Но почему же Бог, который есть господин и дьявола и человека, допускает такие покушения — вот загадка, перед которой, возлюбя справедливость и доброту непостижимых предначертаний Божьих, кротко склониться должен ограниченный ум. И в то же время это самый сильный довод против безбожников и вольнодумцев, лучший инструмент обращения в веру, а именно — одержимость дьявольская, в которой как ужас ада, так и сладость