Ты, Петр, должен хорошенько взвесить ношу, что тебе на плечи сам Господь возложил. Непосилен груз, не так ли? Сбивается сердце, затекают мышцы, велико искушение скинуть бремя сие, в немощном отчаянии броситься в хладный дол смерти. Ты хочешь освободиться от суровой работы кормчего, тебя манит смертельное бездействие, блаженная пустота небесного отдохновения. А не слишком ли щедрое вознаграждение всего за один день? Пусть от рассвета до заката, но за один только день: печатью непоколебимой верно-ста отметиться и прямо с Сыном Божьим на пир к Царю Небесному поспешить. Впрочем, не это тебя манит; ты просто боишься на труды непосильные в земной юдоли остаться, все тяготы жизни сносить, горечь неблагодарности пить, насмешки неверных и малодушие верных терпеть — вот что тебя страшит, Петр, вот от чего бы ты хотел отделаться побыстрее. Эх, немощен дух в тебе, Петр, за легким ты гонишься, слабое у тебя сердце, для больших дел непригодное. Как же Слово Божье мир завоюет, если тот, кто первым должен его передать людям, ищет спасение от врага в благостных объятиях красной на миру смерти!
Ну что, Петр, опустился ли ты уже на мрачное дно своей совести? Показал ли себе самому собственную трусость, которую ты в заносчивости своей верностью и отвагой называл? Понял ли ты наконец, какому дьявольскому искушению хотел ты уступить, когда решил, несмотря на страх муки, не отрекаться от Господа своего и достойно рядом с Ним у позорного столба встать? Понял ли ты тонкую игру искусителя, который тебя призраком мученичества от твердого следования по пути должного уводит, чтобы руль ладьи Господней у тебя из рук выбить и истинную Святую Церковь, в добычу ветру и волнам отданную, к верной погибели привести? Видишь ли ты наконец коварный замысел адских сил?
Что ты тогда сделаешь, Петр? Ты предашь Господа своего, да, ты предашь Его. И не раз, нет, один раз — слишком мало, трижды откажешься от Него, оставишь Его в одиночестве, но Он знает душу твою, до самого дна ее оком Своим божественным достает, знает, что самое тяжелое бремя ты на себя взвалил, чтобы великое дело не пропало. Он простит тебе — что я такое говорю! — тут и прощать-то нечего, благодатью своей Он одарит тебя с высоты трона небесного. Он-то уж наверняка знает, что ты в Его саду — самый верный работник и что исключительно ради того, чтобы врага перехитрить, ты отрекся от имени Его. Не Он ли учил вас быть хитрыми, как змеи, ибо это противоборство со смертельным врагом, проводимое в темноте на ощупь горсткой верных против дикой черни. Негоже воинству Господню задаром отдавать свою жизнь врагу. Ты ведь отречешься от Господа своего, Петр, не так ли? Отречешься троекратно? Так будь же славен, Петре, хвала и честь твоей отваге, великодушию твоему, верности твоей...
А теперь, теперь подумай о себе, Петр, теперь уже можно подумать: какое же облегчение! Смерти не будет, будет жизнь, мучений не будет, какая же благодать спасти жалкое тело от боли...
*
Так троекратно отрекся Петр от Господа своего, зато построил Церковь великую и великую славу деяний своих и верности своей передал в руки преемников своих.
Демон и плоть
1. Какие врата для демона самые широкие
Да, немалые трудности создала для экзегетов шестая глава Книги Бытие: «1. Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери, 2. Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал». Что же это за «сыны Божии», которые вступили в половые отношения с дочерями человеческими и дали миру род гигантов, о котором речь пойдет дальше? Неужели это были люди, то есть мужская часть человеческого рода, как обычно о том учит Церковь? Почему же тогда Святое Писание говорит, что люди размножались, а потом красота дочерей человеческих привлекла сынов Божиих? Ангелов, что ли? Как это возможно, чтобы духи бестелесные в плотской любви вожделенно совокуплялись с грешным женским телом; разве можно допустить мысль, что плоть мужская была уделом ангелов, коль скоро учителя Церкви единодушны в совершенно обратном. Воистину никто из тех, кому знаком труд Святого Августина «О граде Божьем», где в девятой, десятой, одиннадцатой и двенадцатой книгах подробно и глубоко эти вопросы рассмотрены, не должен сомневаться в этом. А уж с тех пор как Святой Дионисий Ареопагит в трактате «О небесной иерархии» всё дело с предельной ясностью изложил, так сомневаться в этом было бы поистине превышением интеллектуальных полномочий. А приняв еще во внимание, что Святой Фома, заблуждения иудеев и сарацинов обличая, в 83-й и 88-й главах четвертой книги «Суммы против язычников» доказывает, что, хотя после восстания тела из мертвых все члены телесной оболочки будут возвращены людям, в том числе и те, которые на земле служат размножению, в соответствии с полом, какой каждый из них на земле имел, да так, что даже плоть женская не будет лишена ее природной слабости, никакого употребления благословенные из этих даров не учинят, ибо не на то останутся они при них, а лишь ad integritatem naturalis corporis restituendam26. Ну а коль скоро следует сделать вывод, что если даже восставшее из мертвых племя людское, во всей полноте телу своему возвращенное, не познает боле этого вожделения грешного, то насколько же меньше может concupiscentia camis27 обитать в чистых умах, о которых в пятнадцатой главе упомянутого труда толкует Святой Дионисий; и что даже если в качестве метафоры им приданы чресла, то лишь ради того, чтобы в подверженной слабостям фигуре человеческой такую благочестивую плодовитость предоставить, которая ничего телесного не плодит. И тогда не может такого статься, чтобы хоть какая плоть была дана ангелам, равно как трудно допустить, что она была дана им изначально и что лишь потом Творец высшие свои создания своеобразно — стесняюсь сказать — оскопил, ибо такое никак не сопрягается с совершенством творения Божия.
А ведь нелегко, с другой стороны, обрести понимание в том же повествовании Книги Бытие, если эти домыслы об ангелах отбросить. Более того, ту же самую историю каждый найдет в Книге Еноха, дополненную подробностями, которые, по существу, не