Ах, слышу, слышу я голос Твой, слышу, как говоришь Ты: «Гордыня, коварная гордыня тебя терзает, ты возжелала постичь порядок мироздания, в мудрости моей зачатого, во глубине разума моего, к которому смертные приблизиться не могут, а могут лишь издалека посмотреть на него, как на замок в тумане». Гордыня, говоришь, гордыня? Стало быть, Ты гордыней называешь желание мое порядок Твой понять и возлюбить, отвратительным грехом называешь любовь мою, а собственный свой грех Ты называешь любовью? Кто же Ты такой? Умно, говоришь, Ты устроил этот мир, да так умно, что мы, бедные мы люди, что-то мудрость Твою разглядеть не можем. Ладно, пусть будет так! Но почему Тебе не хватило мудрости так устроить этот мир, чтобы не только Тебе, но и нам мудрость Твоя в нем проявлялась? Разве умнее создать мудрый мир и лишить обитателей его этой мудрости, чем сотворить мудрый мир и открыть людям его мудрость? Где же нам искать свидетелей премудрости Твоей и любви Твоей? А ведь Ты хочешь, чтобы небеса и море, камни и вода, зверь лесной и трава полевая славили Тебя! Камень и вода славят, а человек — венец творения — которого Ты в день шестой из бездушного праха к жизни призвал и в которого разум вдохнул, вот он-то и видит лишь болезненную неразумность в собственном существовании, будто не к славе Твоей, а к посмеянию творения своего Ты создал его!
Ну вот, Ты снова говоришь мне: смирение, смирение, смирение! Только кто меня к смирению призывает, если не тот же самый, кто велел себя обожествлять? И кто любви от меня требует, если не тот же, кто за любовь местью метит, как раскаленным железом? Однако же если к творению Твоему присмотреться, а тем паче на собственном теле и на собственном сердце испытать тесноту оков порядка Твоего, то может легко показаться, что мы отнюдь не в винограднике Всемогущего ласку и благодать всемогущества Его, то есть Твои, вкушаем, а, скорее, должны считать себя сном злобного демона!
Ara to hosion, hoti hosion estin, fileitai hypo ton theon, e, hoti fileitai, hosion estin? Боги любят то, что свято, или свято то, что любят боги?6 Один мудрец из язычников так спрашивал, а что ему ответить? Если свято то, что Тебе нравится, то Ты не Отец, а тиран, ибо не позволяешь нам возлюбить добро как таковое, потому что оно добро; Ты велишь беспрекословно выполнять Твой приказ и не вдаваться в выяснение оснований и даже пойти на любую низость, будь на то Твой приказ, даже если Ты сегодня одно, а завтра другое добром или злом объявить соизволишь, даже если изменишь замыслы свои... А если добро Ты любишь потому, что оно добро, то дай нам силу понять, способность познать, где добро, а где зло. Потому что нет ориентира, когда мир наш против мудрости Твоей свидетельствует. И тогда, если нет в мире добра, кроме Твоего приказа, Ты тиран или же Ты не даешь нам познать добро, а стало быть, опять выходит, что Ты тиран.
Слышу, слышу Тебя и теперь, когда Ты говоришь, что путь к Тебе усыпан терниями и что надо над собой насилие учинить, чтобы в винограднике Твоем пировать. Но кто же это тернии разбросал? Не Ты, Боже, не Ты, говорят, а прародители, что Тебе по змеиному наущению воспротивиться осмелились. И чем же они воспротивились? Ведь любовью, не иначе; сначала любовью к разуму, которым Ты их наделил, потом второй любовью, любовью друг к другу, которой Ты их научил. И если бы не было того греха ужасного, что вечно плоть нашу и души наши в ад тянет, скажи, о Боже, если бы не тот грех, то как бы тогда любовь смогла появиться между прародителями, ведь не от Тебя они узнали ее, и, только из рая изгнанный и от плода древа познания вкусивший, познал Адам жену свою? А если бы не родилась та любовь, не размножился бы род человеческий на земле и вместе с первой парой всё племя наше обратилось бы в прах и угасло, унеся с собою славу творения Твоего. Так что лишь грех стал причиной того, что все мы живем и что каждая минута нашей жизни грехом быть обязана. Грех — причина жизни, грех — причина смерти, и за тот же самый грех Ты нас на муки вечные обрекаешь, а грех этот любовью называется, любовью, которая от Тебя проистекает, ибо Ты себя Богом любви нарек. От Тебя, стало быть, проистекает та любовь, что рождает нас лишь для того, чтобы сбросить в бездну тьмы и отдать в жертву демону. Можно ли найти худшее поругание, худшую издевку, худшее несчастье? А Ты говоришь, что устроил мир сей в любви и в мудрости и во всемогуществе своем! Да, Ты так и говоришь, ибо слышу я голос Твой, но откуда мне знать, что это Твой голос, а не сатанинское искушение или чертовский обман? Как отличить мне голос Твой, Боже, от голоса врага Твоего, коль скоро сама знаю, коль скоро все мы знаем, что Ты допускаешь злобе сатанинской искушать нас и вводить в заблуждение? Что ж, говорят, что я тем не менее могу отличить голос Твой, ибо он добро мне внушает, а дьявольский голос к злу подстрекает. Но ведь я не узнаю, что есть добро, а что есть зло, если заранее не буду знать, что от Тебя идет, а что от Князя тьмы. А как узнать это? Пламя любви может быть дьявольским искушением, а потому не любовью отличаешься Ты от искусителя. Так чем же Ты отличаешься от него? Ответь.
А помнишь ли еще, о Боже любви, помнишь ли имя первого человека, рожденного женщиной? А ведь звали его Каин. Он стал первым в мире, зачатым в лоне женщины, чтобы показать, что любовь между мужчиной и женщиной, любовь плотская, если уж вспыхнет страстью, то неизбежно кровавое преступление породит. Если бы это было всего лишь Твоей ошибкой и если бы Ты ошибку свою исправил! Но Ты ни на секунду не раскаялся, что сотворил мир, даже несмотря на то, что первый человек, рожденный по любви, носил имя Каин. Сожаление пришло к Тебе лишь десять поколений спустя, когда ангелы Твои к земным женщинам воспылали плотской страстью. И тогда Ты, снедаемый завистью, уничтожил род людской в потопе. Значит, зависть, а не настоящее смертоубийство породила гнев Твой и месть