— Люди добрые, воины славные, — тут же заголосил Елисей весело и с присвистом. — Те, кто с князем нашим Андреем Володимировичем в землю дальнюю ходил, по указу самого царя Дмитрия Иоанновича, к вечерне на княжий пир приходите пити и ести. Пити мед да пиво, а ести мясо да рыбу, и не только. Всех ждем, всех накормим и напоим.
Народ весело и с шутками поддержал приглашение, но было видно, что вымотались и устали.
— А Агапка с подьячими здесь? — обратился я к Илье, вспомнив о царских людях.
— Нее уехали, и не возвернулись еще, тягло, стало быть, собирают, — ответил мне управляющий моим дворцом.
— Понятно, — вздохнул я. — Ладно, едем, — махнул я рукой и, дойдя до Черныша, вскочил в седло, а там и остальные. Один Илья бежал за нами следом, я видел как он отправлял холопа в палаты, поэтому был уверен, что и баня истоплена, и стол накрыт, да к пиру уже готовятся.
Поднялся по дороге в крепость, а дальше в княжеский дворец. Голова совсем уже не работала, хотелось просто лечь и отдохнуть. Путь вышел изматывающим, а тут наконец-то дома, вот и расслабился.
Вот только в воротах княжеского двора меня встречали те самые царские посланники и мои родичи. Да и не одни были, вокруг них пятерка людей.
«Ну да, не одни же они сюда прибыли, да еще коней гнали. Остальных, поди, в городе разместили», — мелькнула у меня мысль, и я про себя тяжко вздохнул. Ведь особого желания общаться с ними у меня не было. Хотел бы, в Москве еще бы поговорил, но тут они царские посланцы, а значит, говорить придётся. Да еще уважить, ведь уважение к ним — уважение к царю.
Одному из них было под сорок лет, худощавый и со светлой куцей бородой, одетый в богатый зеленый кафтан, подбитый мехом, пуговицы серебряные, аж блестят. Второй моложе, едва за тридцать лет, с небольшой аккуратной бородой и усиками, и, судя по возрасту, явно не мог являться сыном первого. Богатые пояса и сабли сверкали серебром. Оба расплылись в улыбках, что сделало их немного похожими. В любом случае, глядя на них, понимаешь, что они входят в элиту страны. Если не в первую десятку или сотню, то уж в первую тысячу точно или около того.
«Интересно, кто из них кто?» — промелькнула лениво мысль.
— Андрей Володимирович, — вперед шагнул старший и отвесил мне поясной поклон, с секундной заминкой за ним повторил и младший.
— Вы кто такие и отчего путь мне преградили? — решил я разыграть небольшую сценку.
Волынские тут же переглянулись, старший скривился, а младший нахмурился.
«Не такой встречи от меня ожидали. Ну-ну», — промелькнуло у меня в голове.
— Прощения просим, княже, — вновь отвесил поклон старший. — От царя Дмитрия Иоанновича мы прибыли, с посланием, — и тут же двумя руками протянул в мою сторону грамоту с печатями.
— Хм, — потянувшись вперед с седла, я принял грамоту, не спеша рассмотрел печати. Среди которых была и царева, а также печать боярской думы.
Вытащив нож, я срезал тесемку и, развернув грамоту, вчитался в нее. Почерк был знакомым, этим самым почерком были написаны и мои грамоты.
«Ян писал», — тут же понял я.
Первые несколько строк перечислялись титулы Дмитрия Иоанновича, а дальше говорилось о том, что царь посылает мне пятьдесят коней на разведение. В дальнейшем говорилось о том, чтобы я собрал и подготовил полк, как и обещал, и был готов выступить с ним к следующему лету. Говорилось об этом не прямо, а намеками, но этого хватило, чтобы правильно все понять.
«Значит, действительно к войне готовится», — тут же мелькнула мысль. В конце грамоты желалось мне всяческих благ.
— Кто вы? — оторвался от чтения я и глянул на Волынский.
— Иван Иванович Волынский, — первым представился старший, а следом и младший:
— Иван Матвеевич Большой Волынский.
— Завтра напишу ответ, и сможете передать его царю-батюшке Дмитрий Иоанновича.
— Передадим, княже, вот только переговорить бы нам. По-родственному, с глазу на глаз, — тут же степенно произнес Иван Иванович, внимательно следя за моим лицом.
— Хорошо, поговорим. Завтра! Я сегодня устал и хочу отдохнуть, вечером будет пир, родственнички, — усмехнулся я. Не удержался я от укола и тоном дал понять, кем их считаю.
Они мне ничего не ответили, только согнулись в поклоне и отошли в сторону.
Я же прямо в конюшню направил Черныша, где самолично его расседлал. Напоил и, насыпав корма, расчесал и обтер.
Все-таки он для меня не просто средство передвижения, а, можно сказать, друг и боевой товарищ. Да и захотелось отвлечься от мыслей. Приезд этих родственничков выбил меня из колеи. Даже мысли мелькали, что лучше бы Нагие приехали, чем эти. Не хотелось слушать их лесть и жалкие оправдания, на душе даже как-то противно и тоскливо стало, кошки скребли. Вроде должно быть все равно, но почему-то не было. Может, потому что я уже действительно стал Андреем Владимировичем. Была другая жизнь, в которой я умер. А теперь новая, моя жизнь, и я живу. Живу здесь и сейчас и дышу полной грудью. Так еще знание будущего давит невидимым грузом на плечах. Который не скинуть и не переложить на другого.
— Это моя ноша, я ее не брошу! Да и куда я денусь с подводной лодки? — прошептал я себе под нос.
— Андрей Володимирович, банька готова, — отвлек меня веселый девичий голос. В этот момент я обнаружил себя облокотившимся о конюшню.
Подняв голову, я оувидел неподалеку миловидную дивчину. С шикарной черной косой и зелеными глазами, яркими пухлыми губами, она была явно не старше двадцати. Одета в платье из едва крашеной ткани. Сверху накинута душегрея или что-то подобное.
— Это же хорошо, красавица, — попытался я улыбнуться, но вышло как-то натужно и неискренне, но тем не менее под моим взглядом девица потупилась, опустив лицо к земле, а руки сцепила в замок.
И, глядя на эту картину, я почувствовал, как улыбка перестала быть натужной, а тоскливые мысли ушли. Ведь все не так плохо, я молод и князь. И изменить все есть неплохие шансы, а местами даже очень хорошие.
Девушка проводила меня в баню, где уже ждали дед с Олегом и банщик