До кризиса, вызванного Гербовым актом, Гейдж располагал лишь горстками войск в городских центрах старых колоний: сотней рыцарей в Нью-Йорке, пятьюдесятью в Олбани, возможно, двадцатью в Чарльстоне. Когда начались беспорядки, он начал перебрасывать людей из Канады — значительное пополнение, которое к концу весны 1766 года составило более батальона в Нью-Йорке, большую часть второго батальона в Филадельфии, треть между ними в Нью-Джерси и усиленные отряды в Олбани и Чарльстоне. Гейдж намеревался перебросить эти новые войска на юг вдоль озера Шамплейн и Гудзона, а это означало, что во время марша в Нью-Йорке их нужно было разместить. Поэтому в начале декабря он отправил губернатору Муру копию Закона о постое и попросил, чтобы ассамблея выделила средства, которые требовал закон.
Мур застал ассамблею в дурном настроении. Вместо того чтобы ассигновать деньги (что, по мнению представителей, было бы равносильно налогообложению без представительства, так как парламент санкционировал это без согласия Нью-Йорка), собрание приняло резолюции. В них указывалось, что, когда войска находятся в казармах, Корона оплачивает их размещение; что казармы имеются в Олбани и Нью-Йорке; и что собрание рассмотрит возможность возмещения армии походных расходов, но только «после того, как расходы будут понесены». Порывшись в казначейских счетах, представители обнаружили средства, выделенные в 1762 году — деньги от налогов, собранных до вступления в силу Закона о постое, — и распорядились выделить четыреста фунтов на покупку дров и других предметов первой необходимости для войск, расквартированных в Нью-Йорке. В противном случае они просто отказались подчиниться. Как Гейдж сообщал Конвею, они с Муром сделали все возможное, чтобы объяснить членам ассамблеи условия Акта о квотеринге, но те лишь «уклонялись от выполнения требования». Гейдж ожидал, что вопрос решится следующей весной, и к тому времени в колонии будет больше войск, чем могли вместить существующие казармы[921].
Однако с наступлением весны Гейдж решил, что собрание может оказаться более сговорчивым, поскольку за зиму несколько крупных помещиков из долины Гудзона, которые доминировали в законодательном собрании, больше не могли поддерживать порядок в своих поместьях. В течение пятнадцати лет эти «патроны», чьи права на владение поместьями восходили к периоду голландского владычества, обнаружили, что восточные края их земель все больше заражаются сквоттерами: выходцами из горной западной части Новой Англии, которые утверждали, что имеют право собственности на свои фермы на основании грантов, полученных от Массачусетса и Коннектикута. Притязания янки было трудно опровергнуть, поскольку владение землей к востоку от реки Гудзон было запутано из-за неугасших индейских титулов и неспособности Нью-Йорка и провинций Новой Англии установить между собой четкую границу. После окончания Семилетней войны на манящие просторы долины Гудзона съехалось больше жителей Новой Англии, чем когда-либо. К 1766 году тысячи янки жили на территории длиной 150 миль и шириной 10 миль от Лонг-Айленд-Саунд до реки Хузик, защищаясь от судебных исков маноров в судах Новой Англии, а также объединяясь в роты ополчения — на всякий случай[922].
Зимой 1765-66 годов сопротивление янки приобрело ожесточенный характер. Начиная с графства Датчесс, а затем с наступлением весны распространяясь на юг в графство Вестчестер и на север в графство Олбани, вооруженные банды сквоттеров и недовольных арендаторов начали открытое восстание, запугивая домовладельцев, преследуя мировых судей и шерифов и вскрывая тюрьмы, в которых содержались люди, заключенные за долги по аренде. По своей риторике эти беспорядки были похожи на бунты, вызванные Актом о гербовой печати, но отличались тем, что сельские «толпы», как правило, были дисциплинированными, квазивоенными структурами, состоящими из фермеров, которые стремились защитить свои права на землю, а не сравнительно нестабильными городскими толпами моряков, рабочих и ремесленников, сопротивлявшихся имперской власти во имя прав англичан. Более того, некоторые из патрициев были одними из самых видных Сынов Свободы Нью-Йорка, и им было очень неприятно слышать, как бунтовщики в их поместьях утверждают, что они сами являются Сынами Свободы. Как язвительно заметил капитан Джон Монтрезор в мае, когда пятьсот сквоттеров графства Вестчестер угрожали пойти на Нью-Йорк и снести дом Джона Ван Кортландта (одного из ведущих Сынов Свободы в городе), если он не признает их титулы, «Сыны Свободы [являются] большими противниками бунтовщиков, поскольку они считают, что никто не имеет права на бунт, кроме них самих»[923].
На фоне социальных волнений и роста насилия лорды поместья обратились к губернатору Муру, который попросил Гейджа восстановить порядок. Главнокомандующий подчинился, приказав в середине июня ввести 28-й полк в Филипс-Патент округа Датчесс, а позже отправил отряд 46-го полка в округ Олбани, чтобы использовать его против бунтовщиков в поместье Ливингстон. Гейдж не симпатизировал лордам поместья. Отнюдь: «Они, безусловно, заслуживают любых потерь, которые могут понести, ведь это дело их собственных рук», — писал он Конвею. «Они первыми посеяли семена смуты в народе и научили их выступать против законов». Тем не менее, закон обязывал Гейджа предоставлять войска по требованию ответственных гражданских властей, и он видел потенциальную выгоду в предложении военной помощи. Во-первых, он мог продемонстрировать мощь армии, чего не смог сделать во время волнений, связанных с Гербовым законом. Во-вторых, защищая собственность «богатых и самых могущественных людей провинции», он мог бы вернуть их преданность. После того как регулярные войска восстановили порядок, как могло собрание отказать им в размещении? Таким образом, главнокомандующий мог использовать свои войска и как кнут, и как пряник, и он ожидал результатов. Он их получил — хотя и не в той форме, на которую рассчитывал[924].
Красноказаки 28-го и 46-го полков действительно подавили беспорядки, но не без труда. Майор Артур Браун повел всю боевую силу 28-го полка, 330 человек, в бой со скваттерами в Филипс-Патенте. Ему удалось взять в плен шестьдесят «жалких, ожесточенных негодяев», потеряв при этом трех человек, один из которых умер от ран. Когда в конце июня 28-й отряд отправился в Нью-Йорк, ситуация была еще настолько неспокойной, что Браун оставил две роты для охраны тюрьмы округа Датчесс. Капитан Джон Кларк и его сотня