— Это правда, что на Гром-камень Петр взбирался во время Северной войны? — спросила девушка с кудряшками, у которой прошлый раз был огромный голубой зонт.
— Вполне возможно. Есть такая легенда.
— А змея — это растоптанные враги России? — вновь спросила она.
— У Фальконе было четкое понимание образа Петра. Из-за этого он нажил кучу врагов. Он создавал не полководца, не победителя, а созидателя, законодателя и благодетеля России. Скала и гадюка — это те трудности, которые императору пришлось преодолеть. Змею, кстати, ваял не Фальконе, а русский скульптор Федор Гордеев. Был у памятника и еще один соавтор. Про него я расскажу третью сказку.
Сказка третья. Про глаза-сердечки.
Жила-была во Франции девочка. Звали ее Мари-Анн Колло. Больше всего на свете она любила рисовать. Мать ее рано умерла, а отец не заботился о ней. К счастью, эту семью знал философ Дидро. Он и замолвил словечко о девочке скульптору Фальконе. Тот взял бедняжку в ученицы и быстро понял, что ее призвание — скульптура. Он даже разбил бюст своего друга Дидро, когда сравнил изваяние с работой Мари-Анн. Дальше по жизни они шли вместе, скрепленные любовью к искусству. Вместе приехали и в Россию. Фальконе увлеченно работал над памятником Петру I, а Мари-Анн во всем ему помогала, но и выполняла много своих заказов, став личным скульптором-портретистом императрицы. Фальконе много раз лепил голову царя, но ни одна не понравилась Екатерине II, да и ему самому тоже. Тогда за дело взялась ученица. Она создала образ с помощью посмертной маски Петра I, а зрачки царя сделала в виде сердечек, вложив в этот символ всеобщее восхищение к личности великого императора. Екатерина II пришла в восторг и пожаловала Мари-Анн пожизненную пенсию, а Академия искусств приняла ее в академики. Вот так девятнадцатилетняя француженка стала первой женщиной-академиком в России, а Медный всадник, благодаря ей, смотрит на Петербург влюбленными глазами.
После сказки все стали вглядываться в лицо Петра I, но на высоте пяти метров было сложно увидеть его глаза. Иван посоветовал сделать фото с большим увеличением.
— Вы пофотографируйте. А я потихонечку пойду к памятнику Николаю I. Он за Исаакиевским собором. Там встретимся через полчаса. Вы туда за пару минут добежите, — сказал он, махнув рукой в сторону собора. — Вот и первая невеста, — улыбнулся он, смотря на свадебную процессию, приближающуюся к памятнику. — Очень популярное место.
Иван, морщась и покряхтывая, двинулся в сторону Исаакия. Саша с Юлей пошли с ним, обступив с двух сторон, готовые прийти на помощь.
— Давайте такси вызовем, — предложил Саша.
— Ничего. Мне ходить нужно, иначе совсем слягу.
— Может, в аптеку сбегать, найз или еще какое-нибудь обезболивающее купить? — спросил Саша.
— Таблетки и уколы не помогают. Операцию делать нужно. Оба тазобедренных сустава менять. Вот такая беда…
— Неужели совсем ничего не помогает?
— Все перепробовал. Было средство, которое снимало боль. Мне одна травница делала. Но она умерла. Ее преемница тоже не отказывала. Год назад дала мне бутылочку и предупредила, что это последняя и нужно к ортопедам идти. Я все боялся. А потом оказалось, что там очередь на два года вперед. Вот и запустил, а лекарство недавно кончилось.
— У меня одногруппник в институте Вредена работает. Я спрошу у него.
— Буду благодарен за помощь. Все экскурсии я отменил. Сбережения у меня кое-какие есть и пенсию по инвалидности платят. Так что могу заплатить.
— Я вчера ходил к полицейскому, который Юлю нашел, — перевел разговор Саша, ему всегда становилось неприятно, когда речь заходила о взятках врачам.
Иван и девушка остановились.
— Рассказывайте, — сказал карлик.
— Нашел меч? — спросила Юля.
Саша отрицательно помотал головой.
— Полицейский говорит, что никакого оружия не было. Но я уверен, что он врет.
— Отведи к нему! — крикнула Юля и, сжав кулаки, сделала шаг к Саше.
Он отступил назад и с тревогой посмотрел на нее. Глаза девушки полыхнули яростью. Вновь быстрая смена настроения, неоправданная агрессия. У Саши кольнуло сердце. Что-то в ней не так.
— Юленька, — осадил ее карлик. — Мы ведь с тобой договорились.
— Мне нужен меч!
— Полицейский вряд ли оставил его у себя, скорее всего, продал. Это должностное преступление. Поэтому врет. Рыльце в пушку, — сказал Иван.
— Что за рыльце? — спросила Юля, все еще сжимая кулаки.
— Так говорят, когда человек совершил плохой поступок, но не признается в этом, — объяснил Иван.
— Он признается!
— С таким не стоит связываться. Это опасно. Нам нужен частный детектив. Как я раньше не додумался?!
Иван достал из кармана телефон и набрал номер.
— Вадим Григорьевич! — сказал он в трубку, радостно подмигивая напарникам. — Это Иван-сказочник. Мне нужна ваша помощь. Угу, угу… Очень устроит, очень. Обязательно будем! Угу… У девушки украли меч. Мы предполагаем, что это полицейский из Петергофа. Он нашел ее на берегу Финского залива. Она была без сознания. Он говорит, что меча не было. Угу… Десятого апреля. Угу… Сейчас. Как фамилия полицейского? — спросил карлик у Саши.
— Крышевский.
— Крышевский. Угу… Да. До встречи.
Иван спрятал телефон в карман.
— Во вторник вечером он нас примет. У него контора возле метро «Петроградская». Пойдемте, неудобно перед людьми.
— Вы его знаете? Он хороший сыщик? — спросил Саша
— Да. Он раньше в полицейском участке на Садовой работал. У одного моего туриста паспорт и камеру украли. Так и познакомились. Потом еще несколько раз сталкивались. В одном его деле я участвовал как подставное лицо, роль циркача играл, — улыбнулся карлик. — Потом он на год пропал. Это когда Смоленское кладбище разгромили. Вадима, вроде, похитили или еще что. Жуткая история. Но он вернулся, уволился из полиции и занялся частным сыском. Говорят, лучший в своем деле.
У памятника Николаю I уже собралась вся группа. Саша с интересом