Оглушённая ударом, Вика не находила в себе сил пошевелиться. А даже если бы и нашла, то что бы от этого изменилось? Угрюмый мир превращался в облако пепла и праха, а в самом его центре стояла, прикрыв лицо рукой, Мать. По периферии Викиного поля зрения семенила размытая, припадающая на одну лапу кошачья фигура.
«Скорее проснись! Пожалуйста, проснись!» Полосатая морда уткнулась в Викино лицо и судорожно принялась лизать ей щёки и нос.
– Мя-а-ау-у!
– Ах, что же ты…
Веки слипались, но не только и не столько от слюны, сколько от облепившего лицо пепла. Открыв глаза, Вика обнаружила, что в воздухе по-прежнему кружит туча раздражающих ноздри частиц, но бескрайних просторов больше нет. Только тёмная комната, заполненная содержимым опрокинутых, будто бы взорванных изнутри урн. Запах пыли смешался с амбре дезинфицирующего средства в чудовищную, тошнотворную смесь. Сквозило. В углу прикроватного окна зияла дыра, как от брошенного с улицы камня. Вместо того чтобы забиться под кровать и переждать, пока воздух не станет более пригодным для дыхания, Ултар запрыгнул на подоконник и принялся с опаской и интересом обнюхивать дохлого воробья. Торчавшие над брюшком лапки-крючья напоминали обломанные осенние ветки или еловые колючки.
В углу комнаты, между кроватью и шкафом, стоял Евгений, прикрывая рукой лицо.
– Ты пришёл, – прошептала Вика, словно убеждая саму себя. – Ты здесь. Всё закончилось. Всё получилось.
Щурясь, Вика упёрлась локтями в пол, чтобы встать, и закашлялась. Вика знала: всё, что от неё зависело, сделано, но на сердце всё равно лежала тяжесть. Только что у неё на глазах погибли три родственные души, а она даже не попыталась что-то предпринять. Почему-то… «Вам обеим пора на покой». Да, наверное, это то, в чём они нуждались, пусть не так, как им бы хотелось. Не так, как хотелось бы Вике.
– Покойтесь с миром, возлюбленные сёстры. – Вика боролась с прерывистым дыханием и плачем. – Покойтесь с миром, дочери и матери.
Осевший пепел потемнел от крупных слёз.
***
– Думаешь, эта история может закончиться хорошо?
Голос Евгения… Что-то в нём заставило Вику дёрнуться, как от укуса осы, и спешно подняться, опираясь руками о стену. Евгений повернулся к сестре и шагнул к ней. Его походка была пародией на женскую. Евгений остановился; к недоумению Вики, его лицо выражало досаду.
«Непривычно».
Волевым усилием Вика «переключилась» на мистическое зрение и чётко увидела внутри ставшего прозрачным Евгения женский силуэт.
– Боже мой…
Евгений шагнул снова, уже привычно, по-мужски. Его серые глаза, казалось, стали ещё светлее и почти светились, как у волка в тёмном лесу.
Как у волчицы.
– Боже ты мой, – повторила Вика, вжимаясь спиной в стену и отступая вбок, к столу.
«С тобой было бы привычнее, но ты несговорчива. И больше похожа на отца, чем на меня».
Евгений замер напротив Вики и опустил взгляд, словно задумавшись.
Если бы только Вика полностью владела своим даром…
«Некомфортно, я знаю… Нет, сердце, я избавлю тебя от этой ноши при первой же возможности… Женское. Я хочу женское тело. Совсем новое. Пустое… Да, мой мальчик, так будет лучше всего. Рано или поздно ты и сам этого захочешь… Нет, Вика не подойдёт. Мне не нужны дефекты».
Не дожидаясь, пока Евгений и Мать придут к согласию относительно её судьбы, Вика вцепилась в рукоять выданного братом пистолета, но тут её внимание привлекли красные силуэты за стеной. Возникнув в подъезде, они поднялись по лестнице и крадучись приблизились к нехорошей квартире. Послышался приглушённый топот, еле слышное «Давай!», после чего дверь затряслась от ударов. Вика видела ауры чужаков сквозь стены: три бугая и один толстяк, стоявший в стороне.
– Не в тех ты собралась стрелять, Ви, – покачал головой Евгений. – Ох не в тех! – и весело повернулся к двери.
Удар. Ещё один.
– Ну же! – Евгений затрясся в беззвучном смехе. – Или ты недостаточно зол?
Ещё удар. Замок начал шататься и звенеть.
– Оу! Давай ещё раз! Ха-ха-ха-ха!
От сдавленного каркающего смеха по коже Вики пробежали мурашки.
«Их много, давай сначала я».
Со следующим ударом дверь распахнулась. В проёме показались две массивные фигуры в балаклавах: одна с монтировкой, другая с помповым ружьём.
– Ну привет, живодёр! – раздалось из-за их спин.
В глазах Вики Евгений улыбался двумя улыбками одновременно.
– Ну здравствуй, мертвец.
Евгений выбросил руку вперёд. Фигура с ружьём разлетелась на кровавое месиво, успев выстрелить вбок.
«Твою мать!» Всё, что Вика могла, так это зажмуриться. Но вместо града раскалённого свинца она ощутила огромный ком плоти и шерсти. Удар свалил Вику с ног, и она только чудом не влетела виском в край стола.
– И твою тоже! – весело отозвался Евгений и кинулся на оглушённого амбала с монтировкой.
Вика почти потеряла сознание: гул от выстрела и кошачьи вопли оглушили её, звуки пробивались к ней как сквозь слой пенопласта, а нос словно перестал различать запахи, но она всё ещё могла видеть. Вика видела, как второй головорез сполз по стене, зажимая обеими руками кровоточащее горло; видела силуэты снаружи, две блекло-жёлтые ауры нападавших и двойную чёрно-серую ауру Евгения. Видела, как Евгений схватил растерявшегося бандита за волосы и бил в гортань костяшками пальцев. Бил быстро, как отбойный молоток асфальт; бил до тех пор, пока жертва не затряслась и не опустилась на колени, ловя ртом воздух, словно рыба.
– Что же ты за тварь-то такая?! – взвизгнул толстяк, поднимая маленький, «дамский» пистолет. Не дожидаясь ответа, толстяк выстрелил.
Тёмная аура Матери уплотнилась вокруг серой. Толстяк стрелял, пока затвор не защёлкал вхолостую. Пули сминались, не долетая до Евгения считанных миллиметров, и с обиженным звоном сыпались ему под ноги. Ухмыльнувшись, Евгений выбросил руку вперёд. Пальцы толстяка с треском вывернулись из суставов, и пистолет глухо стукнул об пол. Вереща, толстяк обхватил целой рукой покалеченную и начал было разворачиваться, чтобы спастись бегством.
– Нет.
Аура Матери подхватила Евгения, словно нити кукловода марионетку, и подтащила к толстяку. Левая рука Евгения дёрнулась, будто сама по себе, и толстяк опрокинулся на пол. Вика не могла быть уверенной, но из щеки мужчины брызнула кровь.
Тёмная аура истончилась и уступила место серой.
«Всё, он твой».
Обретя контроль над своим телом, Евгений пнул толстяка под дых, а затем поволок за волосы к стене и впечатал в неё виском. И снова. И ещё раз.
На месте удара наливалось тёплое пятно.
«Ох, как