Феликс замолчал, а я не сумела скрыть удивление:
– Ваша мать драматург?
– Типа того, – ответил гость. – Только пьесы ее не на сцене ставят.
– А где? – не поняла я.
– В жизни, – пробормотал парень. – Люди тексты заказывают, она работает…
У меня вдруг резко зазвонил телефон, я глянула на экран и ответила:
– Привет, Даня.
– Значит, так, – заговорил Северьянов. – «Олеся Буданова» – псевдоним Миркиной. Выяснил это только сейчас, когда начал искать Олесю в интернете. У Ирины по два аккаунта во всех соцсетях, все они оформлены на один номер телефона. Слушай: «Заслуженная артистка России, прима МХАТа, киноактриса, исполнительница многих ролей в сериалах предлагает свои услуги для проведения вечеров, свадеб и дней рождения. Организую концерт у вас дома, в офисе, на даче, артисты споют, покажут фокусы…»
– Поняла. Надо ей позвонить.
– Мы с ней уже поболтали! – воскликнул Даня. – Завтра в полдень она тебя ждет. Но, памятуя, как она от тебя удрала, сказал, что приедет клиентка, богатая дама, зовут ее Эльвира.
– Хорошо. Адрес у меня есть.
– Нет-нет, – остановил меня Северьянов, – она назвала не ту улицу и дом, где кот Васенька живет. Верхнежукская три, квартира два.
– В Москве такая есть? – изумилась я.
– Поскольку столица теперь протянулась почти до Владивостока, в ней чего только нет! – фыркнул Даня. – Повтори адрес, а то еще перепутаешь!
– Верхнежукская улица, дом три, квартира два, Буданова Олеся, – отрапортовала я.
– Молодец! – обрадовался Даниил.
Я положила телефон на стол.
– Вы громко произнесли адрес, имя и фамилию, – прошептал Феликс, – я все услышал.
– Ничего секретного, – успокоила я гостя. – Коллега сообщил адрес, куда мне завтра поехать надо.
– Отправлюсь вместе с вами, – вдруг произнес Видов.
Меня охватило изумление.
– Спасибо, но…
– Я знаю Олесю Николаевну Буданову, – быстро сказал ветеринар. – Она плохой человек, обманет вас, как котенка.
– Спасибо за желание помочь, – улыбнулась я, – но…
– Это моя мать, – перебил меня Феликс. – Поверьте, ничего хорошего от нее ждать не следует. Мне про нее тетя Фотя много чего рассказала.
Я не поверила своим ушам. Такое бывает? Я случайно познакомилась с юношей, а он оказался сыном очень нужной нам женщины? С трудом в подобное верится, ну прямо индийский сериал! Похоже, размышления написались у меня на лбу, потому что Феликс кивнул.
– Понимаю, странная ситуация. Я тут сижу, а вам диктуют адрес, где живет женщина, которая меня родила. Но не хочу вас к ней одну отпускать.
– Мама узнает вас, – пробормотала я.
– Да, я пока не слишком изменился и совсем не вырос, – улыбнулся Феликс. – Давайте поступим так: вы пойдете в квартиру, а я останусь во дворе, в машине… Не спрашиваю, зачем вам Буданова, но имейте в виду: она хитрая, изворотливая, наврет с самым честным видом и не дрогнет.
– Хорошо, – согласилась я, – завтра отправимся вместе.
Глава двадцать девятая
– Мне кажется, или уже скоро мы приедем в Питер? – рассмеялась я, когда дорога привела в лес.
– До северной столицы очень далеко, – серьезно откликнулся Феликс. – Поверните направо.
Я выполнила просьбу и увидела убогую четырехэтажку с распахнутыми настежь дверями подъездов.
– Похоже, тут никто не живет, – пробормотала я.
– Вон там, в окне ее квартиры, свет, – сказал ветеринар. – Идите и помните: если понадобится помощь, пришлите смс, пустое, ничего не надо писать. Через секунду я буду с вами.
– Спасибо, – кивнула я и направилась в подъезд.
К сожалению, некоторым людям приходится жить в нечеловеческих условиях. Дом определенно приготовили под снос. Дверь подъезда плохо закрывалась, внутри пахло кошками и еще чем-то на редкость противным. Я поднялась на второй этаж, увидела одну дверь, не нашла звонка и постучала.
Дверь сразу распахнулась. На пороге стояла Ирина Миркина, она же Олеся Буданова, которая прикидывалась у нас в офисе Варварой Михайловной Носовой. Она чуть приоткрыла рот, потом прошептала:
– Бежать некуда!
– Верно, – согласилась я. – Но зачем вам скрываться? Если расскажете правду, никто никогда о встрече в нашем офисе не узнает.
– Проходите, – тихо пригласила меня Ирина. – Понимаете, я попала в тяжелую жизненную ситуацию. У меня украли деньги, чужие. Сумма, может, для кого-то и невелика, полмиллиона, а мне где ее взять? Посмотрите, как живу… Берите тапки.
Миркина посторонилась, я сняла сапожки и, не надевая грязные тапки, пошла по темному коридору. Носки потом сниму, натяну сапоги на голые ступни.
– Одна комната здесь и кухонька размером с мышеловку, – тихо продолжила Ирина. – Мыться можно в ней, там раковина есть. Только воду отключили. Сортир на улице. Все соседи уехали, получили хорошее жилье в Новой Москве, в Ватутинках. Там метро есть, дома красивые, кухни уже с электроплитой, ванные с сантехникой, лоджии застекленные, тепло в комнатах, вода и холодная, и горячая. А я здесь не прописана, мне фига… Садитесь, пожалуйста, на диване устраивайтесь.
Я посмотрела на диван, который выглядел так, словно на нем уже пятеро умерли, но делать было нечего. Дав себе слово по приезду домой не заходить в жилые комнаты, а сразу отправиться в хозяйственное помещение и бросить в стиральную машину джинсы, кофту, носки (хотя нет, последние лучше сжечь), я устроилась на краю софы и посмотрела на Олесю.
Та шмыгнула носом.
– Разговор будет долгий.
Я постаралась улыбнуться.
– Я никуда не тороплюсь.
– У меня жизнь с пеленок не задалась. Мать родила не пойми от кого. Пила она сильно, объясняла любовь к бутылке просто: «Никак замуж не выйду за богатого, нервы все порвались».
Нину Сергеевну Миркину, мать Ирины, сложно назвать несчастной женщиной. Она росла в хорошей семье, папа был инженером, мама – бухгалтером. Родители на спиртное даже не смотрели, любили друг друга, обожали единственную дочь. А Ниночка не походила на родных.
В детском саду ее прозвали артисткой. Кто лучше всех поет, пляшет, стихи декламирует? Миркина! А кто не хочет учиться читать, считать, не желает помогать воспитательнице накрывать на стол, хохочет во время тихого часа? Тоже Ниночка! Миркина с рождения жила не так, как было надо, а как она желала.
Наплевав на просьбы родителей получить аттестат за десятилетку, после восьмого года обучения в гимназии Нина решила поступить туда, где учат будущих актеров. Но девочку ожидало горькое разочарование – ее документы приемная комиссия не взяла. Мама и папа, говоря о десятилетке, оказались правы, с восьмилетним образованием путь в театральный институт оказался закрыт. Получив от ворот поворот, Нина