– Ринат, – позвала она, водя кончиками пальцев по моему животу.
– Что? – Я опустил ладонь ей на макушку, зарываясь во влажные волосы.
Поцеловал в висок и ждал.
– Нужно вызвать сантехника.
– Зачем? – не понял я.
– Чтобы починил кран. Как мыться?
– Никак. Одевайся, поехали ко мне, у меня есть горячая вода и огромная ванна, где нам с тобой точно не будет тесно, – радостно предложил я.
– Ринат. Все слишком быстро… И ты мне так ничего и не рассказал. А я имею право знать.
– Понял. Второй раунд растянем подольше, – согласился я.
Ну что за упрямая женщина «хочу все знать»?
– Барсов! – возмутилась она.
– Так, Ариночка, свет души моей, Анатольевна, с сегодняшнего дня мы с тобой забываем, что когда-то ты была главной, училкой, командовала и все такое, а я подчинялся. С сегодняшнего дня ты моя женщина. Ты создаешь проблемы, раскрашиваешь мою жизнь яркими красками, воруешь бомжей, паспорта и калькуляторы. Можешь стырить даже фикус Фрекен Бок, так и быть. В общем, создаешь мне проблемы, которые я с энтузиазмом решаю. Не бесплатно, конечно, – за поцелуи. И как говорили классики, «И мы счастливы».
– Не хочешь говорить – сама узна́ю, – пробубнила она, – Ринат, я имею право! И я не расстроюсь, честно! Расскажи. Ну пожалуйста.
Арина сменила тактику, кажется, сообразив, что ультиматумами мы ничего не добьемся. И требованиями – тоже.
Поэтому вошла в роль нежной кошечки, царапая коготками мою грудь, и смотрела так, что у меня клапаны трещали.
– Обещаю, что не буду расстраиваться, – пообещала она, заглядывая мне в глаза, – я просто хочу знать. К тому же все уже закончилось, ты все решил.
– Женщина, ты скоро из меня мелкие веревочки начнешь вить, – вздохнул я.
Она поднялась на носочки, поцеловала меня в щеку и ждала.
Моя диктатура пала смертью храбрых, бастионы рухнули, потому что как ей отказать, когда так смотрят и так просят?..
– Твой бывший и господин Морозов, который в один прекрасный день недосчитался одной дамы легкого поведения, давно вели дела совместно. Муженек твой отмывал его деньги через свою шарашку; собственно, на этом он и зарабатывал, пока не вмешалась злая налоговая. Чуть раньше момента заморозки счетов они открыли фирму-однодневку – видимо, почуяли, что пахнет жареным. Вот ты в той фирмочке и числилась соучредителем. Не поверишь, Аринка, ты и та самая ночная бабочка, которая уехала с Ольгой Константиновной. Вам обеим повезло, что они не успели ничего провернуть с ней, фирма нулевая и чистая оказалась. Возможно, это был запасной аэродром на крайний случай, что вернее всего.
Счета заморозили, а Морозов требовал с твоего супруга деньги, которые никак сейчас не вытащить. Такой суммы у него не было, и, видимо, о том, что у тебя имеется квартирка в столице, усатый не знал, иначе бы заставил продать. Затем он встретил некоего Виктора, который хотел облапошить твоего супруга, подсунув ему сделку с Малыгиным. А твой супруг решил расплатиться с долгами за счет Малыгина. Встретились жаба с гадюкой, в общем. Дальше на твое имя открывают ИП, занимают у Малыгина на твое имя сумму, равную долгу Морозову, и, естественно, заемщиком оказываешься ты.
А ты у нас, училка, коварная оказалась и всю затею мужу похерила одной кражей паспорта. А дальше появился я, как супергерой спас тебя от голубя и немножко закрыл фирму-однодневку, чуть-чуть вернул деньги Малыгину и совсем капельку нахамил Морозову, даже в травмпункт ехать не пришлось. Вот.
– А бомж? – лицо Арины с каждым словом становилось все более задумчивым, но, к моей радости, она не выглядела расстроенной.
Скорее, злилась.
– Бомж – обычный воришка, его нанял твой бывший муж. Кое-кто неплохо тебя знает и был уверен, что все документы у тебя в этой сумочке. Ему ну очень нужно вернуть долги Морозову, к тебе не подобраться, потому что у тебя есть я, а бывший твой, кажется, уже на грани, потому что совершает ошибку за ошибкой и действует очень непродуманно. Морозов не тот, с кем стоит шутить, и точно не фантик, который прощает долги.
– Сволочь! – процедила она сквозь зубы.
Я присмотрелся и понял, что расстраиваться и плакать Арина не собиралась, и расслабился. Депрессия и страдания по усатому отменяются, и это отличная новость.
Она была зла. Глаза воинственно горели, а губы Родионовна сжала в тонкую линию.
– Так, свет души моей, раз уж мы с тобой об этом заговорили, сейчас скатаемся в офис, ты подпишешь доверенность, что мои юристы и бухи могут представлять твои интересы везде, где нам нужно, а потом мы поедем ко мне. Ферштейн?
– Йа, йа, – на немецком согласилась она. – Поехали.
– Слава богам, – возвел я очи горе́, – наконец-то ты мне доверилась!
– Давай только воду с пола вытрем?
– Тащи тряпку. Я уже говорил, что я прирожденный енот-полоскун?
Глава 29
Арина
Хотя в голове плавал туман, а Ринат мастерски пытался меня отвлечь, я была зла.
Нет, я была в неистовстве от поступка Павла, который давно использовал меня втихую, подставляя под уголовные статьи. Может, и не уголовные, но что-то подсказывало, что за отмывание денег отправляют в так не любимый Ринатом Магадан на срок лет так от трех до пятнадцати. Возможно, и больше, тут уж как повезет.
Обида жгла изнутри. Да и тот факт, что я оказалась слепой дурочкой, верящей своему – уже бывшему – мужу, до жути злил.
Я вытирала воду с пола и громко сопела, а Ринат косился в мою сторону.
– Арина, ну хочешь, я ему морду набью, а потом он в Магадан слетает годков на пять? – предложил Ринат.
– Не хочу сейчас об этом, – отмахнулась я, продолжая собирать воду.
– Ты там сама справишься? В углу осталось вытереть. Я пока нам кофе сделаю, – решил Барсов, поднимаясь.
– Ты принципиально игнорируешь одежду? – вспыхнула я, когда он поправил полотенце на бедрах.
– В твоей компании – да, – подмигнул он, красиво разворачиваясь к выходу.
А я задумалась. Можно ли одновременно быть злой и бессовестно счастливой? Негодовать и светиться от счастья?
Выходит, что можно. С Ринатом. Этот парень сам был словно нереальный. Всегда разный, умеющий сочетать несочетаемое.
Я снова поймала себя на том, что в его присутствии все проблемы как-то сами собой уходили на второй план. Они вроде были, но их не было. Этакие проблемы Шредингера. И злость была, но не топила с головой, не затмевала разум, а маячила фоном, прерываясь на мысли о Барсове, который умудрялся занимать собой все пространство.
Я посмотрела на то место,