— Мистер Рирден, — с тяжелым вздохом продолжал он, — позвольте заметить, что вы попали в серьезную беду. Насколько я понял, вы намерены в суде настаивать на своей невиновности. Я должен предупредить вас, что, вероятнее всего, вы проиграете процесс. Общественность обеспокоена ростом насильственных преступлений, и суды не могут с этим не считаться, они применяют все более строгие наказания.
Он помолчал и, собравшись с мыслями, продолжал менее строгим тоном:
— Как ваш стряпчий, я не вправе предугадывать решение суда. Но хочу сказать, что, если бы бриллианты были возвращены владельцам и вы признали бы свою вину, суд смягчил бы вам приговор, и вы получили бы не более пяти лет, а возможно, что и всего три года. При условии образцового поведения в тюрьме вы уже спустя два года могли бы выйти на свободу. Но если бриллианты не будут возвращены владельцам, а вы будете настаивать на своей невиновности, наказание будет очень строгим. Судья просто швырнет в вас кодексом и запрет в клетке, а ключи выбросит, говоря простым языком. Сомневаюсь, что вы выйдете из этой клетки раньше чем через четырнадцать лет!
Он прокашлялся и спросил:
— Так что же мы будем делать, мистер Рирден?
— Единственные бриллианты, которые я видел в то утро, — отчетливо сказал я, — были выставлены в витрине ювелирного салона на Бонд-стрит. Я ни в чем не виновен.
Он долго молча разглядывал меня, затем покачал головой:
— Замечательно. Я сделаю все, что смогу, но без особой надежды на успех. Должен предупредить вас, что имеющиеся у полиции доказательства очень трудно опровергнуть.
— Я не виновен, — упрямо повторил я.
Маскелл молча собрал со стола бумаги, сложил их в папку и вышел, даже не обернувшись.
И вот я наконец очутился на скамье подсудимых в Центральном уголовном суде «Олд Бейли». Я в центре внимания, словно изгнанный с небес дьявол, вчерашний пуп земли, а ныне — злодей в окружении мантий и напудренных париков, герой пантомимы, патентованный шут, упивающийся реакцией публики на свои остроты в диспуте с судьей. Мне доводилось, однако, наблюдать представления и похлеще, чем этот спектакль. И все же саркастические реплики главного комика — судьи, не щадящего ни защиту, ни обвинение, вносили в мрачную атмосферу этого заведения приятное разнообразие. Я наслаждался ими наравне с другими и от души смеялся.
Маскелл, конечно же, тоже присутствовал в этом балагане, но играл второстепенную роль. Основным же моим защитником был человек по фамилии Роллинз. Перед началом заседания Маскелл еще раз попытался убедить меня отказаться от позиции невиновного.
— Подумайте еще раз о прискорбных последствиях проигрыша этого процесса, мистер Рирден, — сказал он. — Вы не только получите длительный срок заключения, но и в значительной мере будете ограничены в правах. Осужденных на большой срок, особенно тех, кто похитил значительные ценности, переводят в разряд особо опасных преступников. А вас, упорно не желающего вернуть бриллианты на сумму в сто семьдесят три тысячи фунтов, несомненно, отнесут к этой категории и будут содержать в особых, весьма неприятных, условиях. На вашем месте я бы задумался.
Думать мне было не о чем: шансов вернуть бриллианты у меня не было никаких, а без них я в любом случае получал суровое наказание. Оставалось только одно: мужественно встретить приговор. Макинтош оказался очень сообразительным, а миссис Смит, похоже, его перещеголяла.
— Мне искренне жаль, мистер Маскелл, — сказал я, — но я невиновен.
Он был крайне озадачен моим упрямством и не верил ни одному моему слову.
— Надеюсь, вы не думаете, что годы, проведенные за решеткой, стоят этих денег, — криво улыбнулся наконец он. — Тюрьма бесповоротно губит человека.
— Вы сказали, помнится, что не любите предвосхищать события, — широко улыбнулся ему в ответ я.
— Вы ведете себя глупо, молодой человек, — сказал он. — Но все равно, примите мои наилучшие пожелания на ваше злосчастное будущее.
Процесс между тем неуклонно продвигался. После утверждения состава жюри началось слушание дела. Представитель обвинения — высокий худой человек с продолговатым и острым, как лезвие топора, лицом не стал тратить время на общие вступительные фразы, а сразу же приступил к допросу свидетелей. Мой адвокат Роллинз наблюдал за происходящим со скучающим лицом, понимая, что этот процесс ему не выиграть.
Желчное лицо обвинителя светилось тихой радостью, когда он рассматривал фотографии и рисунки места преступления, представленные суду полицейскими экспертами.
Милая пожилая леди, опознавшая меня в участке, с глазами, как у невинного младенца, показала, поклявшись на Библии, что видела, как я стукнул почтальона, и при этом даже не покраснела, хотя и знала, что я знаю, что это ложь.
— Я стояла в коридоре, — не моргнув глазом, соврала она, — когда он ударил почтальона по голове, выхватил желтую коробку и, затащив беднягу в офис, убежал.
— Где именно вы стояли? — спросил обвинитель, показывая ей план третьего этажа.
«Свидетельница» указала на место, где она якобы стояла, и снова уставилась прямо на меня своими неповторимыми простодушными глазами. Стоять в коридоре она не могла, потому что я убедился, что он пуст. Да и все детали ее показаний не соответствовали действительности, но я ничего не мог с этим поделать.
Следующим был посыльный из магазина, показавший, что доставил корзиночку с деликатесами мне в гостиницу. Однако он не стал утверждать, что человек, сделавший заказ по телефону, и обвиняемый — одно и то же лицо.
Служащий гостиницы подтвердил, что мистер Рирден действительно проживал в их гостинице и что на его имя была доставлена корзиночка. На вопрос адвоката, что же дальше случилось с этой корзиночкой, служащий гостиницы ответил, что он точно не знает, но полагает, что обвиняемый ее получил. По этому поводу завязалась небольшая оживленная дискуссия, и часть показаний судом была отклонена.
Агент уголовной полиции продемонстрировал суду корзиночку из-под продуктов и под присягой заявил, что обнаружил ее в конторе фирмы «Киддикар Тойс». Другой полицейский показал, что корзиночка была сплошь в отпечатках пальцев обвиняемого, равно как и другие предметы в комнате: электрический чайник, кофейник, чашки, блюдца, ложка и нож.
Кроме того, полицией было проведено специальное расследование относительно фирмы «Киддикар Тойс», в результате которого выяснилось следующее. Фирма подлинная, но не действующая, владелец — мистер Джозеф Алоис Рирден из Йоханнесбурга. Однако утверждать, что именно он и находится на скамье подсудимых, представитель полиции не осмелился, что было принято к сведению присяжными.
Почтальон рассказал суду все в точности так, как оно и происходило: получив удар по голове, он очнулся в запертой конторе фирмы «Киддикар Тойс», что соответствовало показаниям леди с невинными глазами.
Рассыльный