— Что же во мне особенного? — вытаращился на него я.
— Начальник тебе все сам популярно объяснит.
Наш разговор прервал вышедший из кабинета надзиратель.
— Рирден, проходи! Симпсон, отправляйся в свой блок.
За большим столом сидело пятеро мужчин, двое из них были в форме старших надзирателей. Забавно, что даже в кабинете начальника тюрьмы они не сняли фуражки, видимо, они их вообще никогда не снимали, блюдя традиции службы. Один из сидящих за столом был в жестком воротничке, как я догадался, это был священник.
— Рирден, — обратился ко мне сидевший посередине человек с военной выправкой, — я начальник этой тюрьмы. Ты здесь потому, что совершил преступление. Как ты наладишь свою жизнь в тюрьме, зависит исключительно от самого тебя. Тюрьма может стать как местом наказания, так и местом реабилитации. Выбор за тобой, у нас же есть все возможности, чтобы обеспечить любой из названных режимов. Ты понял меня?
— Да, сэр.
— Обычно я отношусь ко всем заключенным одинаково, — продолжал он, беря в руки лежащий перед ним лист бумаги. — Но Министерство внутренних дел переслало нам указание содержать тебя на особом режиме, так что я вынужден буду ограничить твои права в тюрьме. Отныне сопровождать тебя будет только надзиратель. Тебе придется носить специальную одежду с цветными нашивками. Впрочем, лучше тебе самому ознакомиться с перечнем ограничений для особо опасных преступников.
С этими словами он протянул мне лист бумаги.
— Тебе следует понять, Рирден, — продолжал он, прочистив горло, — что лишь от тебя самого зависит, как долго ты будешь оставаться в этой категории. Время от времени мы пересматриваем условия содержания заключенных, и мои рекомендации учитываются в МВД. Постарайся убедить полицию, что больше не представляешь особой опасности для общества.
Он, конечно, имел в виду бриллианты.
— Я обдумаю ваши рекомендации, сэр, — сказал я, мысленно проклиная эти чертовы камешки.
— Вы хотите что-нибудь сказать, святой отец? — обернулся к священнику начальник тюрьмы.
— Меня зовут Кларк, — улыбнулся святой отец. — Насколько мне известно, вы не исповедуете никакую религию.
— Именно так, сэр.
— Я не из тех, кто навязывает людям веру, — продолжал он. — Но вы, надеюсь, не будете возражать против того, чтобы я время от времени вас навещал.
— Нет, сэр.
— А это мистер Андерсон, — представил мне своего заместителя по быту начальник тюрьмы. — У тебя есть просьбы?
— Да, сэр. Я хотел бы приобрести письменные принадлежности и книги.
— Бумагу и ручки вы можете купить в нашем ларьке за деньги, заработанные в тюрьме. Заключенным платят не менее одного шиллинга и восьми пенсов в день, в зависимости от выработки. Книги можно взять в библиотеке, — пояснил мистер Андерсон.
— Благодарю вас, сэр, — сказал я. — Можно ли получить книги с воли? Я буду здесь довольно продолжительное время, поэтому я намерен учиться. Я хочу исправиться.
— Это весьма похвально, — сказал начальник тюрьмы. — Мы к этому вопросу еще вернемся. Многое будет зависеть от твоего поведения. В этой связи что-то хочет сказать мистер Хадсон, наш главный надзиратель.
— У меня только одно пожелание, сэр, — сказал Хадсон. — Чтобы мистер Рирден постарался не доставлять мне хлопот. Иначе ему придется пожалеть об этом. Я не допущу, чтобы особо опасные преступники нарушали режим и подбивали заключенных к беспорядкам.
— Я понял вас, сэр, — с каменным лицом сказал я.
— Надеюсь, что это действительно так, — сказал начальник тюрьмы. Кстати, Рирден, с тобой хочет побеседовать представитель Скотленд-Ярда. Проводите заключенного, — кивнул он стоящему у двери охраннику.
Я ожидал увидеть Брунскилла, но ошибся: меня поджидал совершенно незнакомый мне детектив.
— Инспектор сыскной полиции Форбс, — представился он. — Садитесь, Рирден. Надеюсь, начальник тюрьмы довел до вашего сведения, что отныне вы — особо опасный преступник. У вас, я вижу, в руках копия «Правил содержания особо опасных преступников». Даю вам пять минут на ознакомление с этим документом.
Я положил лист бумаги на стол перед собой и углубился в чтение. Как мне тотчас же стало ясно, меня ожидала отнюдь не сладкая жизнь: у меня в камере не будут гасить на ночь свет; всю одежду мне придется сдавать на ночь дежурному, кроме тапочек и рубашки; мои письма будут прочитываться цензором, а разговоры с посетителями контролироваться дежурным офицером.
— Есть и другие правила, Рирден, — заметив, что я закончил чтение, сказал Форбс. — Так, вас будут без предупреждения переводить из одной камеры в другую, а камеру — обыскивать. Все это весьма неприятно.
— Но почему вас это беспокоит? — удивился я.
— Мне жаль, что вы не стремитесь облегчить себе жизнь, — пожал он плечами.
— Вы можете устроить мне перевод в другую тюрьму? — спросил я.
— Боюсь, что нет. Но если бы вы начали с нами сотрудничать, комиссия по пересмотру дел заключенных могла бы изменить к вам отношение.
— Не совсем понимаю вас, — сказал я.
— Оставьте, Рирден, — поморщился он, — вы все понимаете. Я имею в виду пропавшие бриллианты. Понимаете? Бриллианты.
— Я не видел никаких бриллиантов, — честно посмотрел я ему прямо в глаза, ибо это была чистейшая правда: ведь я и в самом деле их не видел.
— Послушайте, Рирден, — устало вздохнул Форбс, — нам доподлинно известно, что именно вы похитили бриллианты, и вы за это осуждены судом. Зачем же так упорствовать? Поймите же наконец, что на свободу вы выйдете уже дряхлым стариком. Игра не стоит свеч!
— Выслушивать вас — часть моего наказания? — спросил я.
— Можете не слушать, если не хотите, — фыркнул Форбс. — Я вас не понимаю, Рирден. Вы так спокойны! Хорошо, сменим тему. Скажите, как вы узнали, что в посылке будут бриллианты? Как вы узнали, кому их должны доставить? Это очень интересно.
— Согласен, но мне об этом ничего не известно, — сказал я.
— Вам ничего не известно, повторил за мной он. — Может быть, так оно и есть. — Он откинулся на спинку стула, открыл было рот, потом закрыл его и уставился на меня. Помолчав некоторое время, он вдруг захохотал. — О, нет! — приговаривал он, задыхаясь от смеха. — Этого не может быть! Вас не могли столь жестоко дважды наказать!
— Не понимаю, о чем вы говорите!
— Вы прибываете в Англию из далекой страны и спустя всего четыре дня совершаете дерзкое ограбление. Преступление явно кем-то подготовлено для вас, сами вы ничего не успели бы сделать за столь короткий срок. Я прав? Потом мы берем вас, но бриллианты уже исчезли. Где же они, спрашивается? Очевидно, их кто-то присвоил. Так не сделал ли это тот самый доброжелатель, который позвонил нам и послал анонимное письмо? Он присвоил бриллианты и сдал вас нам, Рирден! Ваш сообразительный дружок, Рирден,