— Разве я такой монстр, дорогой? Неужели вы в самом деле обо мне так думаете?
Внезапно я заметил, что в кресле у ее бедра лежит ее узенькая кожаная сумочка. Я схватил ее. Улка пыталась помешать мне, но тщетно. Сумочка была новенькая. Осмотрев ее, я заметил влажный участок около нижнего шва. Кожаные ремешки были длинные и крепкие. Держа сумку за ремешки, я почувствовал, как ужасно она тяжела. Все равно что носок с булыжником внутри. Это было орудие для пробивания черепа, столь же опасное, как средневековый цеп. Я открыл сумочку, засунул внутрь руку, нащупал помаду, маленькую расческу, сигареты, спички и еще какой-то предмет. Это был кролик — сгорбившийся, с отведенными назад ушами, высеченный из какого-то серого камня, довольно плохо обработанный, размером примерно с две трети бейсбольного мяча.
— Так вот, помимо кропотливой работы с бензоколонками, существуют еще чудеса современной химии, Улли. Крошечное пятнышко крови на этой штуке и еще, возможно, совсем небольшой клочочек волос твоего муженька, который прилип сюда и который ты тщательно соскоблила прямо там, в ванной комнате Джоан. Но в полицейской лаборатории смогут доказать, что это была человеческая кровь, хотя и не определят ее группу. Они могут также демонтировать водопроводную систему и отыскать в трубах какие-либо следы. Насколько я себе представляю, после эпизодов с Айвзом и Пэтти ты избавилась от улик — они ведь могли доставить куда больше неприятностей.
— Это очень старинный кролик, — сказала она. — Образчик примитивного народного искусства из Исландии.
— Улли, не исключено, что достаточно ловкий адвокат сможет добиться признания тебя больной и подкупит экспертов, чтобы те его поддержали. Разумеется, примут во внимание твой юный возраст. И красоту. Может, ты и правда больна. Не знаю. Возможно, ты столь чудовищно эгоистична, что остальные люди для тебя просто не существуют. Тогда, пожалуй, и убийство тоже становится несущественным.
Она склонила голову:
— Вэнс все орал и орал. Вцепился в меня и заявил, что я получу сполна — уж он об этом позаботится… — Она замолчала и, покусывая большой палец руки, взглянула на меня. Признание было сделано, и не могу сказать, что оно было сделано нечаянно или должно было выглядеть таковым.
— Вы поймете меня, Трэвис. Ведь всегда следует находить наилучший выход для всех заинтересованных сторон. Мне бы очень хотелось, чтобы вы отвезли меня домой к отцу. Вы с ним друг другу очень понравитесь, я уверена. Видите ли, он такой старомодный и захочет, чтобы я подождала год. Но ведь, когда уверен в своих чувствах, ждать не так уж и трудно, ведь правда?
Я покачал кролика на ладони, потом бросил его назад в смертоносную сумочку и потуже затянул тесемки. Интересно, знает ли она, какую отчаянную игру затеяла? Выпрямившись в кресле, она потянулась ко мне и обхватила своей теплой и сильной рукой мое запястье. Я подбирал слова, прикидывая, как лучше сообщить ей, что я собираюсь на нее донести, когда вдруг услышал, как дверь сзади меня медленно открывается. Оборачиваясь, я сообразил, что провел слишком много времени наедине с безутешной вдовой и Дэне, вероятно, стало уже сложно никого к нам не впускать.
Действительно, в дверях появилась Дэна. Замерев, она уставилась на нас, затем робко начала:
— Джоан нужно…
— Я уже закончил, дорогая, — отозвался я. — Скажи Гленну, чтобы связался с властями. Эта жуткая крошка порешила всех троих и при этом наделала так много ошибок, что не составит труда…
И тут я сам совершил элементарную ошибку, выпустив Улку из поля зрения. Почувствовав, что она вырвала сумочку у меня из рук, я даже не подумал обернуться и глянуть, что она собирается с ней делать. И, хотя в следующий момент я уже дернулся вправо, подальше от ее кресла, злополучный кролик все-таки вскользь задел мою голову и обрушился на плечо, размозжив ключицу. Я неуклюже сполз на пол, в ушах у меня гудело, из глаз сыпались искры; если бы она, воспользовавшись моментом, нанесла второй, на сей раз смертельный удар, я бы просто не смог от него уклониться. Но неясный силуэт метнулся мимо меня со скоростью тигра, и я издал какое-то сдавленное хныканье, которое, как предполагалось, должно было послужить мощным предостерегающим криком Дэне… Когда зрение мое слегка восстановилось, я поднялся на колени и увидел, как Дэна тяжело оседает по стене и безвольно падает на пол лицом вниз. Издалека до меня донеслись удивленные и тревожные крики. Я медленно пополз к своей женщине…
ГЛАВА 15
Я заработал изрядное сотрясение мозга, настолько сильное, что порой впадал в беспамятство, а медики время от времени светили лампочками мне в глаза, проверяли рефлексы и заставляли выполнять в уме арифметические действия. Моя правая рука находилась на перевязи и налилась свинцовой тяжестью, а поврежденная кость здорово побаливала, посему меня всего искололи иголками. Испытывая неимоверную слабость, я все же неустанно интересовался состоянием Дэны. Мисс Хольтцер в операционной; мисс Хольтцер все еще в операционной; мисс Хольтцер перевели в реанимационную палату.
И вот наконец воскресным утром мне сообщили, что состояние мисс Хольтцер улучшилось настолько, насколько это вообще можно было ожидать. Бестолковая фраза — кто, интересно, устанавливает уровень этих ожиданий?
В палату заглянул Гленн Барнуэзер. Его широкое серьезное лицо было печально. Вздохнув раз сто, сокрушенно покачивая головой и распространяя вокруг себя аромат бурбона, он поведал, что Улка погибла. Мне это уже было известно, но я не знал, что именно произошло.
— Она рванула на «корветге» на северо-восток. Летела, словно за ней черти гнались. Полиция до сих