— Карлуччи, я думаю, нам надо прихватить с собой этих умников в участок для допроса, — сказал Шанк.
У двери был маленький столик с телефоном. Барнс набрал номер.
— Звонит своему адвокату, — хихикнул Карлуччи. — А он и сам адвокат.
— Мне Харри Спенсера из редакторского отдела, — проговорил Барнс в трубку.
— Харри Спенсер из «Нью-Йорк тайме», — сообщил я Шанку — на тот случай, если он не понял значения этого звонка.
— Харри? Барнс. У меня есть для тебя материал. Тут этот неандерталец-полицейский из отдела убийств…
— Прекратить! — заорал Шанк. — Я сказал — прекратить!
Барнс взглянул на Шанка.
— Я перезвоню, Харри. Здесь чересчур шумно.
Мы вернулись в кабинет Фарриса. Он выглядел довольно бледным.
— Я только что говорил с Хэмом в Лос-Анджелесе, — сказал он. — Хэм хочет, чтобы вы продолжали это дело.
Барнс поджал губы.
— Я бы с большим удовольствием, но сейчас, когда все вышло наружу…
— Вы имеете в виду проблему с «Тоуди д’Оутс»? — спросил Фаррис.
Барнс кивнул.
— Полиция вроде бы не думает, что это было покушение на жизнь Хэма, — сказал Фаррис.
Он объяснил, что мертвого опознали. Жертвой оказался респектабельный счетовод из известной фирмы «Тэхери, Стоддард, Дюваль и Коэн», которая вела финансовую документацию компании «Финделл Индастриз». Анализируя ситуацию, можно получить следующую картину. Счетовод обсуждал с Трэппом текущие дела в его кабинете. Потом Трэпп ушел домой, оставив счетовода, которого звали Питер Харкинс, заканчивать работу самостоятельно.
На первый взгляд получалось, что это убийство совершено по ошибке. Харкинса, сидевшего в кресле Трэппа, спиной к террасе, так что над спинкой вращающегося кресла была видна одна голова, вполне могли принять за Трэппа.
Но Харкинс, как известно, участвовал в ревизии «Трэчетт Корпорейшн». Поводом было ее слияние с «Иллус Интернейшнлз». И как раз Харкинс — я это хорошо помнил — раскрыл одну из самых крупных финансовых махинаций за последние годы. Управление «Трэчетт», как утверждал Харкинс, незаконным путем сняло со счетов фирмы пятьдесят миллионов долларов и переправило эти миллионы в швейцарский банк на счет истинного хозяина фирмы, крупного мафиози.
— Гибель Харкинса не была случайностью, — сказал Шанк Фаррису. — Вероятно, наемный убийца «пас» его и сделал «прихлоп» в «Сейз Ком.». Он получил прекрасную возможность для осуществления задуманного воскресным вечером — многие работали на своих местах, но не было секретарши, которая отсеивала бы чужих, и темная терраса, выйти на которую можно из нескольких офисов и конференц-зала.
— Вполне возможно, — согласился Барнс.
Поразительная точность, с которой был сделан выстрел, не увязывается с человеком, который балуется гвоздиками и клещиками. С другой стороны, у Барнса было серьезное подозрение, что пуля предназначалась Трэппу. Он не сказал об этом Фаррису, но по его вопросам я понял, что он думает.
Убийца прихватил оружие с собой. Профессионал оставил бы его на месте. Ни один «солдат» мафии в здравом уме не станет носить ствол. Ведь если орудие убийства попадет к экспертам, будет легко доказать, что его использовали в «прихлопе». Нет, оружие осталось бы здесь, это ясно, даже сбросить с террасы было слишком опасно: у выхода из здания «Боллар» убийцу уже могла бы поджидать полицейская машина.
Фаррис почувствовал себя неважно и решил уйти домой.
— Я понятия не имел, что у Пита Харкинса была вчера встреча с Хэмом, — сказал он. — Бедняга… Однако, если его собирались убить, они могли это сделать в другом месте, не удайся такая попытка здесь…
Барнс не мог забыть стычку с Шанком. Бормоча себе под нос, он подошел к телефону Фарриса и позвонил лейтенанту Джиллиану.
Наверное, у Джиллиана плохой слух. Он кричит в телефон с такой силой, что могут лопнуть барабанные перепонки, если не держать трубку в нескольких дюймах от уха. После того как он и Барнс обменялись любезностями, которые я отчетливо слышал на другой стороне комнаты, Барнс спросил его о Шанке.
— Он противный тип, — прокричал Джиллиан. — Так что берегись. Если он кого-то невзлюбит, это навсегда. Может подставить тебя на какой-нибудь формальности и отобрать лицензию.
— Понятно, — тихо сказал Барнс.
— Он позвонил мне и сказал, что терпеть не может умников вроде тебя и Ларри Хоуп. Ты знаешь, что мой отдел занимается этим проклятым делом «Трэчетт». Мы только что потеряли нашего главного свидетеля.
— Да, очень жаль.
Потом Барнс позвонил Хэнку Бломбергу в контору прокурора. Бломберг, оказывается, тоже получил жалобу от Шанка. Он посоветовал Барнсу действовать с величайшей осторожностью.
На Барнса все это подействовало угнетающе. Я предложил позвонить моему другу Филу Мак-Клоски, сторожу в здании Федерального суда, но Барнс меня как будто не слышал. В таком настроении он обычно идет в Общество защиты животных и пишет памфлеты. И действительно, он пошел туда, а я остался работать.
5
Я ходил из офиса в офис, знакомился с сотрудниками, о чем-то с ними говорил, что-то спрашивал. Когда я подошел к кабинету старшего вице-президента творческого директора Мортона Макинсона, я задержался в дверях на несколько мгновений и услышал, как тот дает указания относительно рекламы о собачьей пище.
— В этом случае, — сказал Макинсон, — собака должна укусить за руку того, кто ее кормит.
В конторе все были так заняты! Говорили по телефону, спорили друг с другом, стучали на пишущих машинках, спешили друг к другу с гранками, фотографиями… Я не почувствовал здесь никакой враждебности по отношению к Трэппу.
После ленча вернулся Фаррис, он выглядел уже не таким бледным. Настроение у него теперь было получше.
— Где Барнс? — спросил он.
— Э… ушел проверить одно предположение.
— Какое?
— Он мне не сказал.
— Я еще раз побеседовал с Хэмом. Он провел длительный разговор с Эллисом Райтбоу из «Тоуди д’Оутс». Пока у нас все в порядке. Убийство совершенно не связано с «Сейз Ком.», и у Эллиса нет к нам никаких претензий.
— Как благородно с его стороны, — заметил я.
— Но вы понимаете, какое значение имеет быстрое раскрытие нашего дела. Я цитирую Хэма.
— Конечно, — сказал я рассеянно; меня отвлекло нечто более интересное. У двери стояла самая красивая девушка, которую я видел за свою жизнь. У нее были длинные светлые волосы, стекавшие по спине почти до самой талии, и много других женских прелестей.
Проследив за моим взглядом, Фаррис сказал:
— Входи, Изабель.
Она вошла, взглянула на меня без особого интереса. Фаррис представил нас друг другу. Изабель Белл. «Изабель Хоуп, — мысленно прикинул я. — Миссис Лоуренс Хоуп. Осторожно, Ларри. Брак — это ужасная ответственность».
— Какое музыкальное имя, — заметил я.
Она наморщила свой красивый носик.
— Мои родители тоже так