Все будет отлично, сказал я себе. Старый Пайлот-Ноб все еще существует, и я по-прежнему здесь свой человек. Я приехал домой.
— И это вы выступаете по радио, а иногда мы видим вас по телевизору?
Я кивнул.
— Пайлот-Ноб, — продолжал он, — очень гордится вами. Сначала нам было немного непривычно слушать по радио человека, который вырос в нашем родном городе, или видеть его лицо на телевизионном экране. Но постепенно мы к этому привыкли, и многие слушают вас и потом обсуждают услышанное. Мы верим всему, что вы говорите. Но почему вы приехали? Я, конечно, не хочу сказать, что мы не рады…
— Я думаю какое-то время пожить здесь, — ответил я. — Несколько месяцев… быть может, год.
— У вас отпуск?
— Нет. Я собираюсь кое-что написать. Поэтому и приехал сюда. Мне нужно место, где бы меня ничто не отвлекало, не мешало думать и писать.
— Книгу?
— Надеюсь, это будет книга.
— Мне кажется, — сказал он, потирая ладонью шею, — вам есть что рассказать. Вы, вероятно, просто не могли сказать всего в ваших выступлениях. Например, о тех странах, где побывали. Вы ведь много путешествовали.
— Ну, не так уж и много.
— А Россия? Что вы о ней думаете?
— Русские мне понравились. По-моему, они во многом похожи на нас.
— Вы хотите сказать, что они такие же, как американцы?
— Да, — ответил я.
— Давайте-ка присядем здесь у печки и поболтаем немного. Я ее не разжигал. Думаю, сегодня это не нужно. Я очень хорошо помню вашего отца. Он частенько сиживал здесь, разговаривал с другими. Хороший человек был ваш отец, но я всегда говорил, что он не фермер.
Мы присели на стоявшие вокруг печки стулья.
— Ваш отец жив?
— Да, и он и мама. Они сейчас живут в Калифорнии. Оба на пенсии и, кажется, очень довольны.
— Вам есть где остановиться?
Я отрицательно покачал головой.
— Вы можете поселиться в новом мотеле на берегу реки, — сказал Дункан. — Его построили около двух лет назад. Хозяев зовут Стритеры, они у нас люди новые. Обычно они берут недорого с тех, кто останавливается в мотеле на более долгий срок, чем день или два. Я поговорю с ними о вас.
— Нет никакой необходимости…
— Но вы же не временный жилец, вы отсюда родом. Им непременно захочется узнать о вас.
— А как там с рыбалкой?
— Лучшее место на реке. Они дают лодки напрокат, есть и каноэ, хотя я и не понимаю, как можно рисковать своей шеей, плавая в нем по этой реке.
— Я надеялся найти как раз такое место, хотя и боялся, что мне это не удастся.
— Вы все так же помешаны на рыбной ловле?
— Люблю это занятие.
— А помните, как вы мальчишкой расправлялись с бычками?
— Ну, это было сплошное удовольствие.
— Многие из тех, кого вы должны помнить, все еще живут здесь, — сказал Дункан. — Им всем будет интересно встретиться с вами. Почему бы вам не прийти сегодня на школьное представление? Там будет много народа. Здесь только что была учительница. Ее зовут Кэти Адамс.
— Школа все та же, там ничего не изменилось?
— Конечно! На нас, правда, оказывали давление, чтобы мы объединились с такими же небольшими школами в других районах, но мы проголосовали против. В нашей школе ребятишки получают такое же хорошее образование, какое им дали бы в каком-нибудь новомодном здании, и это обходится намного дешевле. Мы оплачиваем обучение тех детей, которые хотят учиться в средней школе, но их не так уж и много. И это все равно стоит намного меньше, чем если бы мы объединились. Нет смысла тратить деньги на среднюю школу, когда имеешь кучу детей, подобных этим отпрыскам Уильямса…
— Извините, — сказал я, — но когда я вошел, я не мог не услышать.
— Позвольте мне заметить, Хортон, что Кэти Адамс — превосходная учительница, но у нее слишком доброе сердце. Она всегда защищает этих парней Уильямса, которые, я вас уверяю, просто-напросто банда головорезов. Вы вряд ли знаете Тома Уильямса, он появился здесь после того, как вы уехали. Какое-то время он работал на одной из окрестных ферм, и хотя работник он никудышный, ему все же удалось скопить немного денег. Он был уже в летах, когда его скрутила одна из дочек Язвы Картера. Ее звали Амелией. Вы помните Язву?
Я покачал головой.
— У него еще был старший брат, которого все также звали Язвой. Сейчас уже никто и не помнит их настоящих имен. Все семейство жило на Маскрэт-Айленде. Ну, во всяком случае, когда Том женился на Амелии, он на те деньги, которые скопил, купил этот крошечный участок земли в двух милях от Лоунсам Холлоу и попытался устроить там ферму. Он как-то умудряется сводить концы с концами, хотя, по правде говоря, я не знаю, как это ему удается. И приблизительно каждый год у них рождался ребенок, а он и миссис Уильямс совершенно за ними не смотрели. Уверяю вас, Хортон, что мы прекрасно бы обошлись без этих Уильямсов. От старика Тома Уильямса и его семейки одни только неприятности. Они держат столько собак, что и не счесть, и эти собаки такие же никудышные, как и сам Том. Они дармоеды, день-деньской болтаются без дела. Том говорит, что он просто любит собак. Вы когда-нибудь слышали такое? Никудышный он человек, как и его собаки, да и дети тоже. Все они вечно попадают в какие-нибудь истории.
— По-моему, напомнил я ему, — мисс Адамс считает, что это не только их вина.
— Я знаю. Она считает, что они чувствуют себя отверженными. Она еще говорит, что они неимущие. Это ее второе любимое словечко. А я вам скажу, кто такие неимущие. Эго люди, у которых нет никакой предприимчивости. Никаких неимущих не было бы, если бы все как следует работали да имели бы хоть каплю здравого смысла. Я, конечно, прекрасно знаю все, что говорит о них правительство, как и то, что мы должны помогать им. Но если бы кто-нибудь из правительства приехал сюда и посмотрел на некоторых наших так называемых неимущих, он бы сразу понял, отчего они ничего не могут добиться.
— Интересно, остались ли в этих местах гремучие змеи? — спросил я. — Я почему-то подумал об этом, когда утром ехал сюда.
— Гремучие змеи?
— В прошлом их было здесь довольно много. Интересно, стало ли их меньше?
Он понимающе кивнул.
— Может, и меньше, но их все еще очень много. Холмы просто кишат ими. А вы что, интересуетесь змеями?
— Да нет, не особенно.
— Вам просто необходимо прийти сегодня на школьное представление.