Внезапно натяжение лески ослабло, и я увидел, что чудовище исчезло. Я снова был один на реке, каноэ швыряло вверх-вниз в бурных волнах, поднятых чудовищем. Когда волнение улеглось, я привстал, сел на банку и стал сматывать леску. Это заняло какое-то время, но наконец блесна со звоном ударилась о борт. Это меня несколько удивило. Я думал, что чудовище освободилось только благодаря лопнувшей леске. Но сейчас мне стало ясно, что оно просто исчезло, растаяло как дым, так как только этим можно было объяснить присутствие крючка, который, как я хорошо знал, глубоко и прочно засел в его пасти.
Я наклонился и поднял весло. Каноэ, увлекаемое течением, медленно скользило вниз по реке. Ярко светила луна, и в ее свете поверхность воды блестела как расплавленное серебро. Я продолжал сидеть с веслом в руке, не зная, на что решиться. Первой моей мыслью было — не мешкая направиться к берегу, пока из речных глубин не появилось еще одно чудовище. Однако, поразмыслив, я решил, что вряд ли это повторится. Появление чудовища, судя по всему, было обусловлено теми же причинами, что и мое пробуждение в змеином логове или смерть Джастина Бэлларда. Похоже, таинственный мир моего старого друга предпринял еще одну неудачную попытку разделаться со мной, и я был уверен, что они не прибегнут снова к средству, которое доказало свою неэффективность. Так что, по крайней мере на данный момент, река была для меня самым безопасным местом на свете.
Мои размышления были внезапно прерваны каким-то писком. Я обернулся и где-то в восьми футах от себя, на планшире, увидел маленькое и чрезвычайно мерзкое гуманоидное существо, показавшееся мне какой-то чудовищной пародией на человека. Все тело существа покрывала густая шерсть, а пальцы ног, которыми оно цеплялось за свой своеобразный насест, напоминали когти совы. Его головка была похожа на конус, и волосы, казалось, росли прямо из верхушки этого конуса, обрамляя лицо существа наподобие головного убора местных жителей в некоторых азиатских странах. По обе стороны головки торчали большие остроконечные уши, а сквозь падавшие на лицо грязные пряди волос на меня смотрели злобные, налитые кровью глазки. Существо что-то пищало, и я понял, что именно этот тонкий писклявый голос и заставил меня обернуться.
— Трижды уйдешь от смерти — останешься цел! — пищало существо. — Трижды уйдешь от смерти — останешься цел! Трижды уйдешь от смерти — останешься цел!
При виде этой мерзости меня чуть не стошнило. Я вскочил и, с силой размахнувшись, ударил по нему веслом. Слабо вскрикнув, существо, как подброшенный битой бейсбольный мяч, взлетело высоко в воздух и начало падать. И вдруг, где-то на полпути к реке, оно исчезло. Словно лопнувший мыльный пузырь. Только что существо было здесь, и в следующий момент его не стало.
ГЛАВА 11
Городок был маленьким, и ни одной телефонной будки мне найти не удалось. Если мне не изменяла память, местечко называлось Вудмэн. Я попытался представить в уме карту местности, но последний раз я был здесь слишком давно и мог ошибиться. Однако, сказал я себе, дело в конце концов не в названии: главное сейчас — найти телефон и позвонить в Вашингтон Филиппу. Быть может, он мне что-нибудь посоветует, а если нет, я, по крайней мере, сообщу ему о том, что происходит. Я был в долгу перед ним за то, что он прислал мне копию записей своего дяди. Хотя, с другой стороны, если бы он этого не сделал, мне, возможно, и не пришлось бы сейчас расхлебывать эту кашу.
Единственным заведением, которое еще не закрылось, был бар в деловой части города. Сквозь его грязные оконца пробивался тусклый желтый свет, и под напором слабого ветерка поскрипывала, раскачиваясь, укрепленная на железном кронштейне вывеска.
Я стоял на противоположной стороне улицы, собираясь с духом, чтобы войти в бар. Конечно, телефона в баре могло и не оказаться, но скорее всего он там был. Я знал, что, переступив порог этого заведения, подвергну себя серьезной опасности, так как шериф почти наверняка уже разослал свое сообщение и меня повсюду искали. Правда, они здесь могли еще ни о чем и не знать, но все равно это был риск.
Каноэ я привязал у пристани к какому-то покосившемуся столбу, чтобы, вернувшись, сразу же отчалить. Вряд ли кто-нибудь даже узнает о том, что я здесь был, ведь никто меня не видел. Весь городок, казалось, вымер.
Позвонить Филиппу и предупредить его об опасности было просто необходимо. Я и так уже, возможно, опоздал. Любому человеку, прочитавшему записи моего друга, грозила смерть.
Несколько минут я мучительно думал, как поступить, и наконец, так толком ничего и не надумав, направился через улицу. Дойдя до тротуара, я взглянул на вывеску. Ее скрип под напором ветра заставил меня очнуться и полностью осознать, что я собираюсь предпринять. Меня разыскивали, и не было никакого смысла заходить в бар, подвергая себя опасности. Я прошел мимо, но, не сделав и нескольких шагов, повернул назад, понимая, что надо на что-то решиться — не мог же я ходить перед баром взад-вперед всю ночь.
Собравшись с мужеством, я поднялся по ступеням и толкнул дверь. В дальнем конце зала, у стойки, сидел, сгорбившись, какой-то человек, а бармен стоял, прислонившись к ней, и, не отрываясь, смотрел на дверь. У него был такой вид, словно он всю ночь напролет ждал, не появится ли какой-нибудь посетитель.
При виде меня бармен даже не шелохнулся. Казалось, он меня просто не заметил. Я вошел, закрыл за собой дверь и приблизился к стойке.
— Что желаете, мистер? — спросил бармен.
— Виски, — ответил я, даже не напоминая про лед, так как, похоже, это посчитали бы здесь дурным тоном. — И немного мелочи, если у вас есть телефон. Мне надо позвонить.
Бармен указал большим пальцем в угол.
— Там, — произнес он.
Я взглянул туда, куда он указывал, и увидел втиснутую в угол кабинку телефона-автомата.
— Ну и отделали же вас, — сказал вдруг бармен.
— Это уж точно, — подтвердил я.
Он поставил стакан на стойку и налил мне виски.
— Припозднились вы, однако.
— Похоже на то, — ответил я и взглянул на часы. Они показывали уже половину двенадцатого.
— Что-то не слышно было, как вы подъехали.
— Я оставил машину в нескольких шагах отсюда. Мне показалось, что все уже закрыто, но потом я увидел ваши светящиеся окна.
Объяснение звучало явно неубедительно, но он не стал допытываться. Ему, очевидно, все