Небогатов догнал офицера слишком поздно. У некоторых комендоров уже были разбиты лица.
- Предатели! Как с такой дистанции можно с неподвижного броненосца промазать по неподвижному баркасу? У Вас современная пушка Канэ с оптическим прицелом! Если вы это сделать не можете, как вы будете топить суда врага в сорока кабельтовых или миноносцы ночью, что на этой дистанции больше двадцати узлов дают?
Небогатов хотел было остановить офицера, но ругать начальство надо без присутствия подчиненных, дабы не рушить авторитет этого начальства. Он обязательно объявит ему строгий выговор. Да, такова реальность. Офицер может бить матросов и ему ничего не будет, даже если он не прав. Если матрос попробует защититься, то есть поднять руку на офицера - его ждет минимум тюрьма, а то и смерть.
Но офицер совсем уж распылился, схватившись за револьвер. Небогатов едва успел толкнуть его в руку. Пуля прошла мимо человека, но срикошетила от брони башни. Чудом никто не пострадал. Лишь оплеуха от Небогатова вернула флагманского артиллериста в чувство.
Разумеется, Небогатов был не доволен результатами стрельбы. Но других стрелков у него нет, расстреляешь этих - к пушкам придеться поставить корабельных коков. Те по любому справиться с пушками ещё хуже.
- Вам, Федор Аркадьевич, строгий выговор. Очень строгий. Молчите. Мой приказ разрешает расстрел трусов и паникеров. Здесь я ничего этого не вижу. Я, например, тоже из такой пушки не попаду. Что вы и меня расстреляете? Теперь насчет них. Стрельба, безусловна, неудовлетворительна. Но у меня нет оснований предполагать, что в бою они проявят себя так же плохо. Может быть они стрелять в принципе умеют, но присутствие рядом с ними адмирала их так сильно отвлекало. Поэтому делаем так: этих, с разбитыми лицами в лазарет. Сюда пусть ещё притащат запасных снарядов с других башен. А вам, Федор Аркадьевич, приказ. Встать за это орудие и показать команде, как надо поражать цели.
Побитых увели, кровь протерли. Берсенев сам встал за орудие. Целился он довольно долго, но попал с первого же раза. Деревянный баркас развалился на части.
- А взрыв где? - заголосили матросы.
- Олухи Царя Небесного! - накричал на них Береснев. - Снаряд должен на сколько-то войти внутрь корпуса корабля врага, после чего уже разорваться там! Так ущерб много больше! Поэтому при попадании в воду наши снаряды не взрываются!
- Неплохо, - сказал Небогатов. - По цели меньше десяти метров, да еще и поражение не осколками, а прямым попаданием. Но у нас осталось ещё 42 снаряда только к шестидюймовым пушкам, которые нужно отстрелять. Поэтому продолжаем.
Небогатов хотел понять, с какой дистанции они перестанут попадать. До войны считалась, что дистанция боя не будет превышать 15 кабельтов. То есть большинство умеет стрелять на такие дистанции, точнее, должно. Поскольку у врага преимущество в скорости хода, дистанцию огня будут выбирать японцы. Проблема только в том, что опыт войны показывал, что на таких дистанциях не стреляют - только подходят толпой добить одиночное подбитого врага. Обычно бой ведется на дистанции от двадцати до сорока кабельтов. И он хочет понять, на сколько у его эскадры всё плохо. Конечно, лучше всего таким заниматься до войны ли хотя бы до начала похода, но имеем что имеем.
Весь оставшийся световой день бахали орудия. Небогатов удивился, как на грохот никто не приплыл, хотя бы гражданский корабль.
Насчет же стрельбы - все было так, как он и ожидал: если у комендоров не стоять над душой, то стрельба на дистанции до 15 кабельтов удовлетворительна. А вот дальше начинались проблемы. Они просто не видели всплесков от попадания своих снарядов в воду и не могли корректировать огонь. Небогатов читал имеющиеся документы. Там подробно описывалось, как стрелять: "При сближении на 15 кабельтов и меньше пушкам указывается цель: башенным большого калибра - носовая башня, пушкам среднего калибра - средняя часть судна, 75 мм пушкам - верхние настройки и вообще небронированные части корабля. Для 57,47 и 37 мм пшек и пулеметов - мостики, открытая палуба и марсы, особенно где имеются пушки и группы людей". Хорошее наставление, подбродное. Даже написали как пулемет использовать, орудийная прислуга это наизусть учила, даже неграмотные. Только вопрос: как они подойдут к врагу на дистанцию стрельбы из пулемета?
Стрельба на более дальние дистанции была описана менее подробно: "при расстояниях свыше 15 кабельтов всем пушкам указывается одна общая точка прицеливания - форштевень неприятельского корабля в ватерлинии." Это конечно, лучше чем ничего, но не сильно: методика стрельбы на 75 кабельтов и на 25 должны быть разными.
Не обрадовали его и дальномерщики. Днём они измеряли расстояние до "Урала". Один дальномерщик сказал 70 кабельтов, другой - 100 кабельтов. Хотя по его глазомеру было 80 кабельтов.
По идее, на малых дистанциях дальномеры особо не нужны. На больших можно было стрелять дедовским способом, "вилкой". Первый выстрел делается с расчетной дистанции. Если снаряд не долетает до цели, это называется недолетом. Второй выстрел делается с увеличенной дистанцией (например, с большим углом возвышения или большим зарядом). Если снаряд перелетает цель, это называется перелетом. Таким образом, цель оказывается "зажата" между недолетом и перелетом, как между зубцами вилки. Это позволяет артиллеристам определить, что цель находится где-то между этими двумя точками. Далее корректируется дистанция (например, берется среднее значение между недолетом и перелетом), и следующий выстрел уже с высокой вероятностью попадает в цель. Хороший способ. Только есть проблема - на большой дистанции всплесков от снарядов не видно. Хотя бы с учетом опыта войны с японцами он бы назвал эти дистанции средними.
Что делать? В текущих реалиях был только один выход: нужно больше всплесков. Корабль измеряет расстояние до врага, допустим, 30 кабельтов. И начинает стрелять из всего что есть на эту дистанцию. По идее, так будет много всплесков и по ним уже будет можно корректировать огонь. Главное, нескольким судам в одну цель не стрелять! Конечно, проблему частично можно решить секундомером - засекая время подлета снарядов, но он сомневался в работоспособности этого метода в реальном бою. На этом учения закончились вместе со световым днем.
Сейчас он сидел в адмиральской каюте. С корабля слышались обычные звуки: "Один час прошел, в два поворота и больше пройдет, если будет Господня воля. Помолимся Богу дать нам хороший поход и Ей, Матери Божией, Защитнице нашей, уберечь нас от откачивания