– Нет, наша группа распалась. Шесть лет назад произошел переворот.
– Переворот в писательском клубе? – удивился Тристан.
Морин кивнула и прикусила нижнюю губу.
– Меня предали люди, которых я считала друзьями. У меня есть фотостат.
– Вы имеете в виду ксерокс? – уточнила Кейт.
– Да. Именно так я и сказала, дорогая. Я всегда делала копии для поселка: афиши местных школьных спектаклей и церковный бюллетень. Я также выпускала ежегодную антологию рассказов писателей Крэнборо.
– На вашем фотостате?
– Да, это высокопрофессиональный фотостат, – повторила Морин, сделав паузу для пущего эффекта, и Кейт задумалась, к чему она ведет. – Я всегда оказывала эти услуги по себестоимости и никогда не получала прибыли. Но пара неблагодарных выскочек из студии графического дизайна в соседней деревне перехватили мой бизнес не без участия церкви и местной ярмарки. Они предложили печатать и наш сборник. Это было неприемлемо, и я покинула группу.
Кейт поняла, что Морин нравится быть главной. Она была из тех людей, которые утверждаются за счет своей позиции «начальника».
– Группа все еще существует без вашего участия? – поинтересовался Тристан.
– Нет. Вот ведь ирония судьбы. Через несколько месяцев она распалась – я ведь была там главной фигурой.
– Как к вам попала Анна? – спросила Кейт, переводя разговор в другое русло.
– Впервые я познакомилась с ней на одном из наших летних праздников. Я работала в оргкомитете и продавала торты. Анна была одна и выглядела довольно грустно и одиноко. Я рассказала ей о нашей писательской группе. В то время у нас было несколько одиноких мужчин, и я подумала, что еще одна женщина могла бы уравновесить соотношение полов. Она начала посещать группу несколько месяцев спустя.
– Анне нравилось писательское дело? – спросил Тристан. Морин отмахнулась, будто это качество не было таким уж важным для писателя.
– Поначалу не очень, но мне нравится думать, что у каждого есть своя история. Знаете, интересные истории часто пишут те, у кого интересная работа. Именно это побудило меня пригласить Анну к нам – ну, когда она упомянула, что работает в социальной службе. – Морин наклонилась вперед и потянулась к подносу за сэндвичами, но не дотянулась. Кейт подвинула поднос поближе, и женщина взяла четыре сэндвича – из цельнозернового хлеба с лососем – и сразу запихнула в рот один из них. – Пальчики оближешь. Я люблю хорошо перекусить, – пробормотала она, жуя.
– Как долго Анна посещала ваши встречи? – спросила Кейт.
– Хм-мм, – промычала Морин, продолжая жевать. Она сделала глоток, и струйка чая потекла у нее по подбородку, она вытерла ее тыльной стороной ладони. – Полгода. Может, и дольше. Она иногда пропускала наши встречи, но всегда звонила и предупреждала о своем отсутствии. – Морин отправила в рот очередной сэндвич. – Не стесняйтесь, – сказала она, разбрызгивая слюну и крошки по столу. – Берите еще.
Кейт почувствовала на своем лице мокрые крошки, и с трудом подавила рвотный позыв. Она промокнула рот салфеткой.
– По каким причинам Анна пропускала собрания? – продолжила разговор Кейт.
– Из-за работы, конечно! – воскликнула Морин, делая еще один глоток чая. – У Анны была очень напряженная работа в социальной службе. И я снимаю перед ней шляпу. В наши дни порой встречаются такие матери! Ужас! Курят. Ругаются. Ведут себя как проститутки. Когда стало модным заводить этих бастардов?
Кейт застыла с чашкой в руках, а Тристан подавился сэндвичем.
Морин взглянула на него.
– Прости, дорогой, что употребляю это слово, но думаю, что в тот самый момент, когда мы перестали называть внебрачных детей бастардами, заводить их стало нормой. – Она скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. – Как хотите, это мое мнение. Вот поэтому я и уважала Анну, которая постоянно разбиралась с подобными ситуациями, когда родители дурно обращались со своими детьми.
– Не все матери-одиночки плохо обращаются со своими детьми, – заметил Тристан.
Морин усмехнулась и прикрыла рот ладонью, выразительно посмотрев на Кейт.
– Послушай, когда вы молодые, вы все такие либеральные. Ты изменишь свое мнение, когда станешь старше, – сказала она, поворачиваясь к Тристану. – У тебя есть девушка?
– Сейчас я ни с кем не встречаюсь.
Морин натянуто улыбнулась, но затем вспомнила о гостеприимстве:
– Что ж… Еще чаю?
– Нет, спасибо. – Тристан поставил чашку на стол. – Анна что-нибудь рассказывала о своей работе?
– Нет, дорогой, она всегда говорила расплывчато и туманно.
– Туманно? – переспросил Тристан.
– Да, именно это я и сказала, дорогой.… Анна не могла раскрывать детали того, как у безответственных матерей забирают детей и т. д. Все это должно было оставаться в тайне.
– Как вы узнали о ее смерти?
Морин прижала руку к груди и покачала головой.
– Это было ужасно. Ужасно! Я забеспокоилась, когда она не пришла на встречу и не позвонила. А потом я, как и все остальные, прочитала об этом в газете. Ее забили до смерти молотком. Какой ужасный конец… Я надеюсь, что умру во сне или, может быть, от аневризмы головного мозга. Я читала, что это очень быстрый способ. Вы можете упасть замертво за две секунды.
– Почему вы решили взять на себя организацию ее похорон? – спросила Кейт.
– Я поинтересовалась, кто занимается организацией похорон, и гробовщик ответил, что никто! Какой ужас, подумала я. У Анны не было семьи, и, похоже, у нее не было близких друзей. Ее сосед, по-видимому, был с ней приветлив, но, честно говоря, он немного рохля. Поэтому я взяла всю организацию на себя и напечатала порядок службы.
– На похоронах было много людей? – уточнил Тристан.
– Вся наша писательская группа. Это было до того, как они меня предали. Еще ее сосед и, кажется, пара коллег по работе. Потребовалось некоторое время, чтобы получить разрешение забрать ее тело, так что похороны состоялись только несколько месяцев спустя.
– Анна когда-нибудь рассказывала вам о том, что находится в опасности?
– Нет, она была очень уверенной и решительной, но думаю, мне удавалось иногда ослабить ее защиту, и порой она оставалась пропустить по стаканчику после собрания клуба.
– Что она написала для группы?
– Она так ничего и не написала.
– За шесть месяцев ничего не написала? – удивился Тристан.
– Нет, и это было прекрасно. Она часто присоединялась к обсуждению работ других людей. Порой бывала резкой, но у нее возникали интересные мысли. – Морин налила им еще по чашке чая. – В любом случае, какое отношение это имеет к вашему расследованию? По телефону вы упомянули, что ищете пропавшего ребенка? – Кейт вкратце рассказала Морин о деле и о том, как связаны Анна и Чарли. – Понятно. Анна беспокоилась о благополучии мальчика?
– По словам бабушки Чарли, ее беспокойство было напрасным.
– Так ли это было на самом