— В первый раз я ехала на поезде, — заговаривает Мириам, прерывая молчание, — который шел через всю Польшу в Румынию. Там была толстая проводница, которая распоряжалась самоваром, я боялась ее до смерти. Как сейчас помню ее лицо…
— Зачем вам надо было в Румынию?
— Чтобы сесть на корабль. Плыть в Палестину, где мы с родителями прожили несколько лет.
— Выходит, вы полячка?
— Нет! Моя мать родом из Польши, но я родилась в Москве, в России, — говорит Мириам, глядя в окно на деревья, чернильными пятнами плывущие мимо. — А вы?
— Родился в Сереете. Это недалеко от Бюу. Два часа на велосипеде, если ехать по дороге на Маноск. Отец — колесный мастер. Играет на трубе в деревенском духовом оркестре. А мать у меня — брюч-ница, — говорит он, с гордостью шлепая себя по бедрам, чтобы продемонстрировать брюки.
— Отличная работа, — улыбается Мириам. — А вы кто по профессии?
— Учитель. К сожалению, давненько не бывал в школе… Тоже довелось сидеть в тюрьме. Я сказал как-то раз в нашем деревенском бистро, что мне не нравится война. Меня вызвали к следователю военной разведки в нижний форт Святого Николая в Марселе за «пораженческие высказывания». Я провел год в тюрьме… Так что немного понимаю, о чем говорю. Больше всего вашему мужу понадобится мужество. Он будет сражаться за стульчак, добывать курево, узнает карцер, издевки охранников, стрижку под ноль, научится ходить в деревянных башмаках, пройдет унизительные обыски, торговлю окурками, научится пить спирт и выносить тычки охраны… Но главное — однажды ваш муж выйдет на свободу.
— Вы когда сели?
— Двадцать первого января сорок первого года. За год я так изменился, так исхудал, что родители не узнали. Внутри я тоже изменился. Я разуверился в пацифизме и решил помогать Сопротивлению.
— Вы храбрый человек.
— Это не храбрость. Я действую на свой лад. Как могу. К нам в деревню, в Сереет, приехал один парень. Зовут Рене. Мы к нему ходим, а он говорит нам, что делать, дает небольшие задания. Я даже еду приношу, — говорит Жан, доставая из сумки два аккуратно завернутых кусочка хлеба.
Мириам улыбается и с удовольствием ест вместе с Жаном.
— Скоро будем на месте, — говорит он. — Здесь наше путешествие кончается. Я отведу вас к жене одного заключенного, он сидит в камере вместе с вашим мужем. Завтра она пойдет с вами на свидание.
Прежде чем уйти, Мириам благодарит Жана Си-дуана и, взяв его за руку, произносит:
— Я тоже хочу выполнять задания.
— Хорошо. Я поговорю с Рене.
Глава 13
У себя на родине, в Лиль-сюр-Сорге, Рене Шар жил под постоянным наблюдением. Поэтому в 1941 году он взял жену и чемодан и переехал к друзьям в Сереет — более тихое место, расположенное в пятидесяти километрах от дома.
Там он обнаружил маленькую площадь, усаженную каштанами, где дома вытянулись в ряд напротив церкви и застыли, как певчие перед кюре. В центре площади — источник, и здесь его внезапно как громом поразила красота одной деревенской девушки. Ее звали Марсель Сидуан.
Ради того, чтобы увидеть ее, Рене каждый день ходил к источнику. За ним наблюдали старухи — со скамеек, из-за занавесок, с церковной паперти, — их было не спихнуть со стула, они ждали, когда Рене придет на площадь посмотреть, как Марсель набирает воду.
Однажды он сказал ей: «Вы уронили платок».
Марсель не ответила, она положила платок в карман и ушла.
Она спиной ощущала жабьи взгляды старух, не упустивших ни крупицы из того, что случилось.
Пальцы молодой женщины нащупали в кармане платок и в нем — бумажку с местом и временем свидания. Марсель все понимала. Старухи тоже зна — ли этот трюк с носовым платком. Их дряхлые сердца забились по-новому, они вспомнили, что и сами когда-то были юными девушками с гибким станом, черпавшими воду из источника. Старухи угадывали в платке спрятанную записку, в руке — спрятанный платок, в кармане — спрятанную руку Марсель. Марсель станет женщиной-лисицей из «Листков Гипноса».
Но Марсель была замужем за парнем из той же деревни — Луи Сидуаном. Не его вина, что он плохо следил за женой: Луи был солдатом и сейчас находился в плену в Германии.
В деревне ничто не остается тайным, все выходит наружу. Чужак увел жену у одного из наших! Они еще потом поквитаются. А пока Рене ушел от жены и устроил свою штаб-квартиру в доме матери Марсель. Он был главой тайной армии, которая формировалась в тени.
Оказывается, то здесь, то там находились люди, готовые сражаться. Иногда это были целые семьи. Иногда одиночки, которые даже не знали, что их сосед в том же лагере. Постепенно такое разрозненное и шаткое сопротивление сплачивается вокруг лидера, вожака; одним из таких вожаков был Рене Шар. Он знал, как сплотить людей, как воодушевить их, а главное, умел организовать работу и угадать настоящий характер человека. Он составил список единомышленников, раздал задания. В 1942 году Рене Шар под псевдонимом «Александр» объединил в своей зоне подпольные ячейки Сопротивления. Так возникла Секретная армия, сформированная Жаном Муленом по поручению генерала де Голля. Псевдоним «Александр» — в честь Александра Великого, воителя и поэта, царя Македонии и ученика Аристотеля.
Рене разъезжал на велосипеде, на поезде, на местных автобусах, он избороздил всю округу, отыскивая друзей там, где они прятались, набирая тех, кто был готов примкнуть к борьбе. Он состыковывал друг с другом всех, кто мог помочь Сопротивлению в окрестностях Сереста. Он составил карту партизанского подполья, отметил тайники, устроенные в конюшнях, дома с двойным доступом, улицы, где был риск попасть в тупик и западню. В поле, где предстояло принять парашютный десант, он с помощью фермеров срубил дерево, представлявшее для них опасность. А еще он умел заткнуть рот тем, кто считал его слишком активным.
Люди Рене Шара еще не были вооружены, но они готовились, как новобранцы, которых скоро пошлют на фронт. Пока что они выполняли разведывательные задания, рисовали на стенах лотарингские кресты, а в ночь с одиннадцатого на двенадцатое января 1943 года устроили теракт у дома Жана Жионо, подложив под дверь взрывчатку. Стены чуть дрогнули, хозяин отделался испугом. Чем им не угодил великий писатель? Ведь он боролся за мир! Многие не понимали.
«Кто не с нами, тот против нас».
Глава 14
В Дижоне Мириам ночует в доме у выезда на Плом-бьер, в сырой квартире, принадлежавшей женщине с волосами, выжженными перекисью водорода.
— Я познакомилась с