Команда судна представляла собой обычную смесь национальностей: двое канаков, португалец, скандинавец и, кроме Матсона, еще один американец. Этих шестерых матросов было более чем достаточно, чтобы ставить и убирать паруса, но на месте кораблекрушения всем им предстояла тяжелая работа.
Буксир отвалил от шхуны. Капитан крикнул «Топселя!» и легкий муссон подхватил судно. Неожиданно раздался зычный голос.
– Эй, ты там, босяк! – заорал помощник Матсону. – Умеешь рулить?
Матсон крепко закусил губы и, успокоившись, ответил:
– Моя фамилия – Матсон. Рулить умею.
– Берись за руль, посмотрим, как ты справишься! А если нет, так…
Команда удивленно переглянулась, пораженная беспричинным взрывом злобы помощника. Матсон поднялся кверху и сменил у руля второго помощника, который провел судно через канал. Капитан Барт, по-видимому, сам несколько изумился, но ничего не сказал и вскоре сошел вниз. Желая по возможности избежать какого бы то ни было столкновения с помощником, Матсон был крайне осторожен. Однако, когда все разошлись, он поднялся и, став около колеса, уставился на помощника.
– Чего ради ты так старался попасть на борт этой шхуны? – проворчал тот шёпотом. – И что ты сделал с этим дураком матросом, после того как напоил его?
Матсон заметил, что люк каюты был открыт. А судя по тону помощника, тому было нежелательно, чтобы капитан услыхал его.
– Не знаю, о чем вы говорите, сэр! – ответил он. – Я хотел получить койку на шхуне, потому что был на мели. Не знаю, что сталось и с тем матросом, который не вернулся вовремя.
– Лжешь! – бросил Копеланд. – Не забывай, что мне известна твоя затея, и я изловлю тебя, как только ты что-нибудь выкинешь.
Матсон так крепко впился в рукоятку колеса, что его пальцы побелели, но сдержался и оставил эту угрозу без ответа. Теперь он узнал, почему Винг Ли был готов так расщедриться: его поручение будет стоить этих денег.
Обычные юго-восточные муссоны внезапно улеглись и «Эми Б.» вяло покачивалась среди душного зноя. Солнце настолько припекало, что на палубе закипала смола.
Копеланд продолжал травить Матсона, выискивая для него самую трудную и грязную работу. На второй день штиля он заставил его приводить в порядок заржавленную якорную цепь. Полубак трескался от жары, и до тяжелой, раскаленной цепи было невозможно прикоснуться голыми руками. Второй раз за это утро он подходил и измывался над работавшим Матсоном. – Ну, вот, ты хотел получить работу на этой шхуне, – прошипел он, – по вкусу она тебе? Матсон даже не поднял глаз. Он знал, что его мучитель преследовал одну цель – убрать его с дороги. Один удар мог послужить для него желанным оправданием, чтобы надеть на Матсона наручники или пустить ему пулю в лоб.
– Как же она тебе нравится, а?
Матсон снова промолчал.
– Проклятье! Почему ты мне не отвечаешь? – заорал помощник, и с размаху своим тяжелым сапогом ударил стоявшего на коленях матроса.
Матсон шатаясь поднялся на ноги и взглянул в упор на негодяя. Он готов был размозжить злорадно оскаленную челюсть, но заметил внизу на палубе повара. Китаец торжествующе улыбался, впервые со дня отплытия из Гонолулу. Матсон внезапно ощутил, что повар не меньше помощника жаждал отделаться от него и будет глупо сыграть обоим в руку.
Видя его колебания, Копеланд стал его науськивать:
– Трус! Чего ты ждешь?
Привлеченная этим зычным криком команда собралась кругом них. Все матросы успели возненавидеть Копеланда.
– Убей его, янки! – вопил португалец Джоэ. – Мы поддержим тебя!
Матсон улыбнулся про себя. Он знал, что в открытой схватке маленький португалец первый задаст тягу.
– Сам он трус! – кричал скандинавец. – Пробует поддеть тебя!
Давне, второй американец, дал единственный рассудительный совет.
– Примечай за его револьвером, Янки! – Его голос покрыл гул остальных. Матсон заметил, что рука помощника потянулась к карману брюк.
– Нет, вы этого не сделаете! – Матсон покачал головой. – Если вы вытащите свой револьвер, это будет уже явное убийство.
Копеланд с проклятием убрал руку и повернулся к насмехавшейся команде.
– Убирайтесь вон отсюда! – рявкнул он. – Я покажу вам, как работать на этой лоханке!
Матросы с ропотом разошлись. Несмотря на все их дурное расположение духа, они еще не дошли до той точки возмущения, когда яростно глядят в револьверное дуло. Капитан Барт, как всегда, появился, когда весь шум улегся и, не увидя ничего необычайного, снова нырнул вниз.
Копеланд сдержал свое слово. Весь день он по каждому малейшему поводу ругал матросов и давал волю своим рукам. Под вечер его жертвой, по несчастной случайности, стал маленький португалец.
Корзина с цыплятами, висевшая рядом с кухней, привлекла внимание помощника. Он приказал Джо вычистить ее. Внезапно раздался громкий писк и один цыпленок полетел к борту. Команда забавлялась, глядя, как Джо пытается поймать беглеца. Раздался свирепый окрик помощника, новый писк и цыпленок скатился через борт в воду.
– Живо доставай его, туполобый дурак! – орал помощник. – Чего ты стоишь, разиня рот!
– Не могу, сэр! – пролепетал смущенный моряк. – Я не умею плавать.
– Пора научиться! – Копеланд потянулся, чтобы схватить его, и Джо в ужасе укрылся в кухне. Наблюдавший с полубака эту сцену Матсон заметил, как повар всунул в руку португальца нож. В мгновение ока Джо выскочил из кухни и с ножом бросился на Копеланда. Его постигла полная неудача. Помощник поймал руку, державшую нож, и яростно сдавил ее. Когда оружие со звоном упало на палубу, он прислонил свою жертву к стене кухни и избил ее до потери сознания.
– Что случилось, мистер Копеланд? – крикнул капитан с мостика.
Помощник показал на захлебнувшегося цыпленка позади шхуны.
– Учил одного дурака, как чистить цыплячью корзину, не выпуская всех цыплят на волю.
– Это была курица или наседка, мистер Копеланд? – осведомился капитан.
– У меня не было времени разглядеть ее! – рассмеялся помощник.
Для Матсона этот инцидент означал нечто большее, чем жестокое избиение матроса. Ему было известно, что суд стал бы на сторону помощника, даже если бы тот убил человека, потому что нельзя было отрицать факта нападения с ножом. Однако, Матсон знал и то, что не было известно Копеланду, – об участии китайца в этом нападении. Это наилучшим образом свидетельствовало о характере взаимных отношений повара и помощника.
Спустя пять дней появилась в виду единственная уцелевшая мачта потерпевшего крушение судна, и к вечеру «Эми Б.» стала на якорь, на возможно близком расстоянии от рифа. Едва успела размотаться якорная цепь, как помощник приказал спустить шлюпку и назначил на нее гребцами обоих канаков. Капитан Барт равнодушно наблюдал за всеми приготовлениями. Матсона удивило, что капитан не интересовался ничем, кроме своей каюты.
– Возможно, что я останусь на ночь на борту, поглядеть, как обстоит там дело, – крикнул Копеланд капитану.
– Хорошая мысль! – согласился капитан. – Завтра с утра мы займемся грузом.
Матсон разразился в душе проклятьем. Какие у него остаются шансы найти этот пакет, раз Копеланд опередит его на целую ночь! А что чувствует в эту минуту китаец? Взглянув по направлению кухни, он увидел нахмуренное лицо повара, провожавшего глазами отплывающую шлюпку.
Когда стемнело, на борту разбитого судна блеснул огонек. Немного позже канаки одни вернулись обратно. Матсона злило, что он был так легко побежден. Растянувшись на палубе, он притворился спящим.
Часом позже все остальные тоже улеглись, кроме вахтенного у якоря, который, очевидно, тоже задремал. Свет в помещении повара несколько времени тому назад погас. Матсон спокойно пробрался к больверку, скинул рубашку и сапоги и перелез за борт. В соседстве со шхуной кишели акулы, но он решился пойти на риск, отпустил скользкий борт, поплыл к рифу и вскоре очутился на заваленной палубе засевшей на скале барки.
Свет, который он наблюдал со шхуны, горел в кухне. Осторожно пробравшись туда, Матсон заглянул в открытую дверь. Копеланд спиной к нему разглядывал подкладку превратившейся в лохмотья