Поэтому, когда Фиона вошла в его камеру, он не стал продумывать какую-то сложную стратегию общения с ней, он прямо спросил:
– Что происходит?
– Я п-пришла т-тебя… уби-ить… – ответила она и улыбнулась – половиной прежней улыбки.
Ее речь звучала странно: Фиона то заикалась, то растягивала гласные, то делала ненужные паузы, словно отдыхая и набираясь сил. Раньше ничего подобного с ней не происходило, и Рино предположил бы, что она под воздействием наркотиков или чего-то подобного. Но тогда она не смогла бы так идеально контролировать «Эдоксов», а с этим у нее проблем не было!
– Убить меня? За что?
– Т-ты оскорби-ил меня… Отказал м-мне… Из-за тебя-я пришлось убить… Уб-бить… Двух? Да, д-двух… Как ин-наче?
– Я не хотел тебя оскорбить – и когда я тебе отказал? Я же выполнял твои приказы!
– От-тказал… – упрямо повторила она.
Идиотом Рино не был, он прекрасно понимал, о чем речь. Он просто поверить не мог, что это привело к чему-то подобному! Во-первых, в его представлении он отказал Фионе предельно вежливо. Во-вторых, она даже не имела права просить! Она первой нарушила правила, когда намекнула на неуставные отношения. Рино попытался сделать все, чтобы не обидеть ее, и даже это было одолжением с его стороны.
Он не первый раз сталкивался с таким, он привык к тому, что нравится женщинам. В разговоре с Фионой не было ничего особенного, как он должен был догадаться, что она с катушек слетит?
Хотя нет, отказ как таковой вряд ли стал основной причиной случившегося. Рино прекрасно видел: его начальница больна. Перед ним стояла не та Фиона, к которой он привык, и вся эта история с отказом стала лишь предлогом, последней опорой для ее воспаленного разума.
Рино не хотелось все это терпеть, куда проще было напасть на Фиону, скрутить ее, закончить этот фарс честным поединком! Но ни о какой честности тут и речи быть не могло. Фиона и в лучшие времена не смогла бы победить Рино, в этом он даже не сомневался. Однако сейчас ее постоянно прикрывали «Эдоксы», у них проблем с реакцией не было.
Рино пришлось предпочесть то, на что он никогда раньше не делал ставку: говорить. Вот только новые откровения Фионы, пусть и продлевавшие ему жизнь, спокойствия точно не добавляли.
Она действительно убила двух человек. Рино понятия не имел, что с ней случилось, почему она так зациклилась на нем. Однако Фиона почему-то поверила, что он смертельно ее оскорбил и месть ему – последняя цель ее жизни. Он пытался осторожно выяснить, как она вообще пришла к такому выводу, но это оказалось бесполезно, Фиона сейчас далеко не каждый вопрос могла воспринять.
Вскоре после того разговора с Рино она почувствовала, что должна наказать и его, и весь род мужской. Повинуясь новой логике, теперь полностью ею завладевшей, Фиона направилась в бордель, полный андроидов. Ей почему-то казалось, что клиенты этого заведения предают таких же одиноких, нуждающихся во внимании женщин, как она. Этот тезис, по меньшей мере спорный, Фиона ни разу не поставила под сомнение. Судя по всему, реальность теперь представала перед ней сияющим тоннелем, по которому нужно идти, не оглядываясь по сторонам.
Как ни странно, при всем своем безумии, навыки и знания Фиона сохранила. Это делало ее еще опасней. Она сумела перенастроить систему безопасности борделя и убила первого, до кого добралась. Она даже не знала, как его зовут, кто он такой, это было и не важно. Она смотрела на искаженное ужасом лицо своей жертвы – и представляла на его месте Рино, до которого дотянуться не могла.
Она убила мужчину, уничтожила робота, обслуживавшего его, и ушла. Ей почему-то казалось, что в преступлении обязательно обвинят Рино. Почему? Ну, она ведь думала о нем в момент убийства! Разве этого недостаточно?
Слушая ее рассуждения, абсолютно бредовые и при этом абсолютно спокойные, Рино пытался понять, чем она больна. Вариантов не было. За годы службы пилот не сталкивался ни с чем подобным.
Когда до Фионы дошло, что полиция оказалась настолько тупой, что не связала убийство в борделе с пилотом, она решила действовать проще, подбросить улики, которые даже эти идиоты-кочевники не могли упустить. Дело оставалось за малым: выбрать новую жертву.
Жертва нашла ее сама, в этот период с Фионой связался Гектор Карлин. Он нес какой-то бред про то, что плохо себя чувствует, с ним происходит нечто странное, начальница должна отстранить его от работы и направить на полное медицинское обследование… Фиона толком не слушала его, проблемы смертника были ей неинтересны. Она назначила ему встречу в ангаре, убедила сомневающегося Гектора, что это действительно необходимо, на месте она все объяснит.
Он пришел в ангар, но так и не увидел Фиону – стреляла она всегда неплохо. Она затащила его труп в истребитель Рино, изувечила и стала ждать. Но полиция опять ее подвела! Судя по тому, что слышал Рино, она попросту не вызвала никого на место преступления, а у кочевников не было ни единой причины осматривать ангар. Однако угасающий разум Фионы до этого вывода так и не дошел.
Вот тогда она решила выставить жертвой саму себя. Она выманила Рино на встречу, оглушила, полила своей кровью. Кочевники наконец-то сделали хоть что-то полезное, они взяли пилота под стражу, бросили за решетку и… всё. На этом всё.
Фиона ожидала, что над ним тут же устроят показательный суд – с показательной же казнью. Однако Рино просто торчал в камере и чувствовал себя весьма неплохо. Он так и не был наказан за оскорбление, которое нанес Фионе, и за тех двоих, которых пришлось из-за него убить.
Фиона больше не доверяла кочевникам. Она убедилась: если хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам, тут люди правду говорят. Она использовала приоритетный доступ офицера, чтобы добраться до военного склада. Оттуда она взяла не только «Эдоксов», но и бомбу, которой планировала наказать «подружку Рино».
– Какую еще подружку? – растерялся он.
– Ту, которой т-ты решил… З-заменить меня-я…
Он попытался выяснить, о ком идет речь, и не смог. Но судя по тому, что ни о каких взрывах Рино не слышал ни до ареста, ни после, диверсия Фионы сорвалась.
Слушая ее откровения, он продумывал план побега, однако плана до сих пор не было. Да и не могло быть – «Эдоксы» сдерживали лучше, чем любая решетка. Помочь Рино могли бы кочевники, однако Фиона в своем безумии выстроила удручающе грамотную стратегию, роботы не давали полицейским сделать спокойный вдох. И судя по тому, что сюда до сих пор не добрались другие кочевники, в коридоре тоже осталось прикрытие.
После всей болтовни Фионы Рино ожидал от нее какого-то торжественного финала, объявления приговора… Разве не так поступают психи? Но нет, Фиона жила в своем мире – по своим правилам.
Она просто указала на него рукой, на которой сейчас красовалась металлическая перчатка, контролирующая роботов. В этот же миг «Эдокс», повинуясь немому приказу, выстрелил. Он выпустил малый энергетический заряд, недостаточный для мгновенного убийства, но пилоту и этого хватило. Сначала Рино повалился на пол, а потом только почувствовал боль – пронзительную, обжигающую. Она накрыла единой волной, и он даже не понял сначала, где источник, а потом только разглядел чудовищный ожог на бедре, чуть выше колена.
Хотелось закричать, а он сдержался. Только такое сопротивление он и мог себе позволить.
– Не волнуйся, ты сразу не ум-мрешь, – снисходительно пояснила Фиона. – П-после всего, что было-о-о… какая ж быстрая смерть! Ты сполна заплатишь з-за… что случилось со мной и т-теми бедными мальчиками!
Рино сильно сомневался, что она сама долго проживет после этого. Из обеих ноздрей Фионы скользнули ручейки крови, но крови очень странной: рыжевато-красной, полупрозрачной, как будто слишком жидкой… Может, это и не кровь была? А что тогда?
Хотя какая разница? То, что Фиона умирала, не могло его спасти, Рино понимал это. Но уж подыхать перед этой психопаткой на коленях, как собака, он точно не собирался! Сжав зубы, Рино