Так что это было все-таки безумие, просто проявившееся таким странным образом.
– Да, тут тоже стандартными средствами не обойтись, – вздохнул Луйе. – Буду думать. Пришлите сервисных ботов для очистки хранилища, мне уже надоел этот скорбный дом.
– В смысле? – растерялась Кети. – Вы же говорили, что хотите еще поработать с телами…
– Я и буду работать, с ним и с женщиной. Я сейчас говорю про тех, которые друг друга поубивали, про эту груду останков. Они только понапрасну место занимают!
– Я так поняла, командир хотела, чтобы мы максимально восстановили тела перед кремацией…
– Это дурацкая затея, – отмахнулся Луйе. – Совершенно ненаучный подход. Их прах все равно будет смешан, так зачем понапрасну тратить время? С ними все ясно, с этими двумя – нет, мне нужны только они. Поэтому введите команду, приберите тут и можете быть свободны.
Он ушел, не дожидаясь ее ответа. Это и к лучшему: Кети нечего было ему сказать. Она не сомневалась, что Луйе сейчас направится в лабораторию, полностью сосредоточится на оборудовании, раньше завтрашнего дня его можно не ждать ни в морге, ни в лазарете.
И это хорошо. Кети убедилась, что он ушел, потом запустила стандартный анализатор. Нет, она не собиралась игнорировать указания Луйе, она знала, что успеет все выполнить.
Но прежде всего ей нужно было разобраться с собственной кровью.
* * *
Мира была на станции – и одновременно на корабле. Как будто тело вернулось вместе со всеми, а мысли остались там. Слишком уж страшным это было… Огромный, в прошлом величественный корабль, рассеченный на части. Иссохшие тела, перемешавшиеся внутри. Сети кровавых уравнений, расчертившие стены и потолок. Как можно просто отстраниться от такого?
Она не могла избавиться от ощущения, что они упустили нечто важное. Они приняли произошедшее на «Марии Яниссар» за череду несчастных случаев и отдельных трагедий. Но что, если все было взаимосвязано? И жертвы, которых они нашли, не последствие аварии, а ее причина?
Подобный вывод казался глупым и необоснованным, поэтому Мира не рисковала обсуждать такое с окружающими, однако сама от размышлений отстраниться не могла. Она попыталась разобраться в уравнениях, написанных кровью, однако это ни к чему не привело. Слишком они были странными, запутанными… Да и потом, когда дрон начал фиксацию, часть надписей уже исчезла, так что эту подсказку можно было считать утерянной.
И все же, все же… Как просто продолжать путь после такого? Нет, у кого-то получалось: Мира прекрасно знала, что в лабораториях вовсю идут эксперименты, их данные через маяк отсылаются на Землю. Да и сама она выполняла свою работу, будто ничего особенного не произошло. Однако работа эта была несложной, так что времени для размышлений и сомнений у Миры хватало.
Беспокоилась не она одна: «Виа Феррата» сбросила скорость до минимальной, она почти зависла в пространстве. Это противоречило плану, но адмирал Согард, похоже, не спешила к системе того красного гиганта, в которой до сих пор оставался обломок «Марии Яниссар»… да и, вероятнее всего, там он и останется навсегда.
После работы Мира отправлялась бродить по станции. Никакой определенной цели у нее не было, просто так ей легче думалось. Обычно ее прогулки длились пару часов и завершались в ее каюте, но сегодня что-то пошло не так почти сразу.
Она добралась до одного из общих залов отдыха, в котором сегодня была установлена иллюзия осеннего леса. Трехмерный принтер создал модели деревьев, цветов, даже травы, а компьютер дополнил их проекциями, запахами, ветром и теплом, имитирующим переменчивые лучи солнца. Находясь здесь, можно было поверить, что ты все еще на Земле, твоя жизнь в твоих руках, а Сектор Фобос тебе просто приснился.
Этот зал не пользовался популярностью у экипажа. Такого и следовало ожидать – тут собрались в основном добровольцы, фанатики своего дела, и преступники, осужденные на длительные сроки. Такая публика сентиментальностью не отличалась никогда, им больше нравилась та часть зоны отдыха, где гремела музыка, а из приоткрытых дверей призывно подмигивали механические шлюхи.
Однако Мире даже нравилось, что здесь пусто, от леса она получала хоть какой-то покой. Правда, сегодня и с этим не сложилось: когда она добралась до зала, там уже кое-кто был. Присмотревшись к движению за ветвями, Мира без труда распознала три женские фигуры. Одна ускорилась, она, похоже, хотела уйти, а две другие преследовали ее. Делали вид, что не могут догнать, петляли, но это, конечно же, было для них просто игрой, кочевники всегда так развлекаются со слабой добычей.
Они знали, что она никуда не денется, и не ошиблись. Они дождались, пока девушка окажется перед чередой поваленных сосен… Интересно, это компьютер изобразил тут бурелом или кочевники изначально подготовили себе площадку?
Девушка замерла, прижавшись спиной к старой сосне, она переводила испуганный взгляд с одной преследовательницы на другую. Присмотревшись внимательней, Мира узнала ее – невысокая, полная, с кудрявыми волосами, запоминающаяся внешность. Точно одна из медичек. Насчет имени Мира так уверена не была, но предполагала, что Кети.
Преследовательницы что-то спрашивали у нее, но она только таращилась на них с ужасом, она, похоже, была из тех людей, которые кочевников панически боятся. А еще на рукаве медицинской формы Кети стояла красная метка. Это означало, что девушка не из добровольцев, ее на «Виа Феррату» доставили прямиком из тюрьмы. Интересно, что же такого натворила милая маленькая Кети, что получила срок больше десяти лет?
С этим можно было разобраться потом. Мире очень не понравился хищный блеск в глазах кочевниц. Вряд ли они изначально собирались причинить Кети серьезный вред, однако все возможно – теперь, когда преследование добычи по лесу раззадорило их.
Так что Мира не стала ждать в стороне, она направилась к застывшей среди сосен троице.
– Что вы делаете? – холодно поинтересовалась она.
Она помнила, что среди кочевников семьи Барретт всего две женщины, так что узнать их оказалось несложно. Одной была Бруция – та самая, которая тоже летала на «Марию Яниссар». Эта все время ухмылялась, смотрела на окружающих многозначительно и нагло. Она была достаточно умна, чтобы не нарываться на драку откровенно, но чувствовалось, что ей очень хочется размяться.
Ее спутницей оказалась старшая дочь Барреттов, Умбре́ния. Это имена экипажа Мира запоминала лениво, прекрасно зная, что за десять лет все равно выучит те, что по-настоящему нужны. Информацию о Барреттах она выучила сразу, от такого порой жизнь зависит!
В отличие от сестры, Умбрения не улыбалась, она казалась спокойной, однако Мира подозревала: это тот самый омут, в котором водятся черти. Красные глаза кочевницы горели опасным пламенем, так бывает у зверя, которого уже раздразнили, и все его равнодушие – лишь часть охоты.
– У нас разговор, – бросила Умбрения. – Иди своей дорогой.
Кети не сказала ничего, но ее взгляд теперь был прикован только к Мире. И во взгляде этом таилось столько мольбы, что несложно было догадаться: никакой разговор ей даром не нужен, она этого не хотела, но ее никто не спрашивал.
– Здесь моя дорога, – пожала плечами Мира. – И я с удовольствием послушаю ваш разговор.
– Какого хрена? – нахмурилась Бруция.
Но если Кети перед ними мгновенно робела, то Мира выдержала взгляд кроваво-красных глаз без особого труда:
– Люблю слушать человеческую речь!
– В смысле – «человеческую»?! – тут же окрысилась Бруция. – Ты на что намекаешь?!
Однако ее сестра, и сама далекая от спокойствия, оказалась умнее, она опустила руку на плечо Бруции, призывая сдерживаться. После этого она повернулась к Мире:
– Все закончится хорошо, только если ты уйдешь.
– Очень странный подход к дружеской беседе.
– Эта девушка не из твоего отдела. И не говори, что вы подруги, мы почувствуем ложь.
– Не скажу, – легко согласилась Мира. – Не подруги, и она не из моего отдела. Но и не из вашего. Так что вам от нее понадобилось? Она в чем-то подозревается? Арестована? Тогда давайте я ее вместе с вами