Мира тоже это заметила:
– Сфотографируйте тут все, скорее, пока записи не исчезли!
– Зачем? – поразился Сатурио. – Я, конечно, не эксперт, но в этих уравнениях нет смысла.
Для обывателя действительно нет. И для меня нет, по крайней мере, так легко я этот смысл не найду, не буду выпендриваться. Но я не верю, что человек, уже осознавший свою смерть, последние мгновения потратил на бессмысленный набор цифр.
Мире все-таки помогли, камеры были активированы, но поздновато: не меньше трети уравнений уже было потеряно. Она выругалась так, как даме не следовало бы, зато следовало бы главе механиков, так что все в порядке. Потом Мира отдала распоряжение, которое полагалось отдать Киане:
– Забираем его, проверяем другие залы и уходим, мы и так задержались!
Тоже верно, не стоит забывать, что наш единственный путь к спасению в буквальном смысле удерживается тонкой нитью, а нам еще мертвецов переносить.
Миссию можно было считать не провальной – мы чего-то добились и не погибли сами. Правда, Мира явно расстроилась из-за того, что мы потеряли уравнения, ей одной хватило на это ума. Не повезло ей, что я социопат и меня не слишком волнуют чувства других людей.
Иначе я сказал бы ей, что провел полное сканирование лазарета в миг, когда ступил туда – до разрушения кровавых записей.
* * *
Кети Сабау́ри не хотела во всем этом участвовать. Однако она и в экспедицию отправляться не хотела, так что она изначально не ждала ничего хорошего. Она даже подумывала о том, чтобы отказаться от того предложения, остаться в тюрьме. Но потом обстоятельства изменились и Кети все-таки согласилась стать одним из медиков «Виа Ферраты».
Она старалась подготовиться к тому, что тут будет трудно, как могла. Однако вскрытие мумий – это уже перебор! Вроде как и не страшно, не опасно, но… Глядя на этих мертвецов, Кети не могла не думать: если Сектор Фобос уже сотворил такое с людьми, чего еще от него ожидать?
Впрочем, Кети была на вскрытии лишь ассистенткой, ей полагалось выполнять указания и не делать никаких выводов. Разобраться, что же произошло, предстояло доктору Петеру Луйе́.
Когда Кети впервые увидела его на станции, она глазам своим поверить не могла. Сам Петер Луйе, здесь, серьезно? Да этот человек написал значительную часть учебников, по которым она училась! Его имя знали все, кто хоть отдаленно связан с медициной. Ну и конечно, он точно не преступник. Перед ним были открыты все дороги Вселенной, а он почему-то предпочел десятилетнее путешествие на «Виа Феррате». Это, может, и должно было вдохновить Кети, но не сложилось. Она все надеялась спросить у него о причинах такого странного решения, однако ей отчаянно не хватало смелости.
Как бы то ни было, Луйе определенно не тяготился пребыванием на станции. В первые дни от него, как и от других медиков, вообще ничего не требовалось, и он большую часть времени проводил в саду или в библиотеке. Но когда командир поручила ему организовать вскрытие, он и глазом не моргнул. Как будто это нормально! Хотя у него, в отличие от Кети, было право отказаться.
Он и теперь осматривал женщину, доставленную в морг, без сожаления, зато с нескрываемым интересом.
– Просто поразительно, – заключил он, осторожно касаясь плотной корки, блокировавшей рану на ноге.
Он был в защитных перчатках, и все равно Кети почувствовала приступ тошноты, который едва удалось подавить.
– Что это такое? – спросила она. Говорить сейчас было проще, чем молчать.
– Я не могу точно сказать… Такого я не видел еще никогда.
Вроде как обычные слова в такой ситуации, а скрывалось за ними многое. Кети прекрасно знала, что старший врач побывал если не во всех колониях Земли, то в большинстве так точно. Он видел разные миры, планеты с уникальными условиями, он вылечил и подробно описал несколько новых болезней. Но теперь он даже предположить не мог, с чем они столкнулись!
– Это какой-то нарост?
– Это ее собственные клетки, тут сомнений нет, – покачал головой Луйе. – Вопрос лишь в том, что довело их до такого состояния. Удаление тканей, похоже, было проведено точнее, чем лазером. Возможно, что и быстрее. Ну а потом часть плоти ее ноги превратилась в такую вот корку, мгновенно блокировавшую рану. Кровопотеря была минимальной.
– Ну а боль? – еле слышно произнесла Кети. – Боль минимальной точно не была…
– Скорее всего, нет. Если только под влиянием какого-нибудь наркотика, но мне сказали, что на момент ранения женщина была в лабораторном костюме, она работала, так что вряд ли. Боль была не меньше, чем при потере конечности. Возможно, больше.
– И как она выжила?
– При этом можно выжить, – пожал плечами Луйе. – В потере одной конечности нет ничего особенного. Если же тот, кто ее спас, вколол ей стимулятор, шансы на жизнь резко повысились.
Он говорил об этом как о любом другом научном эксперименте. Он будто не понимал, что скрывалось за его словами – и за всей этой ситуацией.
Кети же не могла не представлять эту женщину живой. Как страшно ей, должно быть, было, как она кричала, отползая от неведомого излучения, искалечившего ее. С каким ужасом смотрела на мигом зарубцевавшуюся рану… Мужчина, который перетащил ее в убежище, наверняка думал, что спасает ее. На самом же деле он сделал хуже, он просто продлил ее агонию.
– Стандартное оборудование нам ничего не даст, – досадливо поморщился Луйе. – Я попробую немного переформатировать сканер, но быстро не получится. Убери ее в хранилище, сейчас займемся мужчиной.
Кети лишь кивнула. Она не стала указывать, что для таких заданий можно было взять робота, с Луйе это бесполезно. Ему нравится говорить с кем-то во время работы, даже если мнение собеседника его не интересует, вот и вся причина, по которой он потребовал живую ассистентку.
Выполнить его указание было не так уж сложно: Кети использовала антигравитационную платформу, чтобы перевезти тело в хранилище. После этого манипулятор сам снял с платформы один труп и положил другой.
Судьба этого человека была не менее страшной… Кети уже слышала о нем, а теперь получила возможность лично осмотреть чудовищные раны, покрывавшие его руки, ноги, живот и грудную клетку. В отличие от случая женщины, эти раны не были загадочными, их причина определялась сразу, хотя легче от этого не становилось.
Луйе, бросив быстрый взгляд на тело, определил:
– Он нанес все это сам.
– Да, так и было написано в предварительном заключении, – кивнула Кети. – Не понимаю, почему нас заставляют работать с этим телом! С женщиной-то ясно, почему, но с ним…
– Что же вам ясно?
– У нее уникальная травма, а он просто сошел с ума в изоляции!
– Вполне логичное предположение, – согласился Луйе. – Но если бы это действительно было так, разве не начал бы он наносить себе раны быстро, хаотично, стараясь поскорее со всем покончить? Вот поведение безумца! Он же делал нечто совершенно иное.
Теперь, когда останки очистили от одежды, определить, о чем говорит Луйе, было несложно. До своей смерти мужчина и правда долгое время наносил себе раны, а потом сам себя лечил. Кети слышала, что он писал на стенах своей кровью. Она была рада, что ей не довелось это увидеть.
Он неплохо обрабатывал раны, некоторые даже начали заживать. Однако он издевался над собственным организмом снова и снова, в какой-то момент заживление стало невозможным. Мужчина слабел, критический порог был преодолен задолго до самой смерти – за день, может, за два.
Когда он понял это, он не стал ускорять процесс. Он провел вскрытие самого себя… по крайней мере, начал. Он вполне профессионально сохранил образцы собственных костей и тканей, в том числе и внутренних органов. Он продержался дольше, чем Кети казалось возможным, и в итоге погиб.
Естественно, они ожидали, что он указывает им на что-то. Собранные им образцы тут же передали в лабораторию, и… ничего не добились. Мужчина был здоров, он умер исключительно от травм, которые нанес сам. В его теле не было ни бактерий, ни вирусов, ни даже неопознанных веществ. Ничего подозрительного, даже намека! Кто-то предположил, что