Тут же в зеркало превратили всю границу обломка. Там, где корабля коснулась неведомая сила, отделившая этот фрагмент, все изменилось. Мне отчаянно хотелось дотронуться до этого среза, убедиться, что он действительно идеально гладкий. Но это было невозможно, да и не так уж важно.
Мы уже знали, что никакого остаточного излучения здесь нет, дроны проверили это еще до нашего прилета. Обломок был безопасен, и мы могли изучать его. Понять бы еще, как!
– Мы можем получить фрагмент? – оживилась Киана. – Он нам совершенно необходим!
– Только через дронов и через защитную капсулу, – заявил Бернарди. – На борт я эту штуку не приму!
– Но дроны могут его потерять!
– Тогда нам придется смириться.
Спорить она не стала. Это на станции у Кианы звание повыше, на таких миссиях пилот обычно принимает на себя обязанности капитана, пока мы на челноке, приказы отдает он. Правда, когда мы ступим на обломок, командование перейдет как раз к Киане. Парадоксы власти, которые меня одновременно забавляют и удручают.
Но на борт мы не спешили, пока мы изучали внешнюю часть корабля.
– Ну и чем это отхреначили? – поинтересовалась Бруция. Кочевники чаще всего говорят с такой небрежностью, будто им доверили пасти свиней, а они планировали после обеда управлять галактикой. – Лазером или что?
– Все, что нам знакомо, можно сразу исключить, – покачала головой Мира. – Уже на уровне анализа дронов мы определили, что это явление не похоже на известные нам.
– Какой изящный способ сказать «мы ни фига не знаем»! – расхохоталась кочевница.
В этот момент ее брат, не говоря ни слова, щелкнул пальцами, и Бруция тут же заткнулась. Любопытная у них в семье иерархия, надо будет понаблюдать, но потом.
– Слушайте, есть идея, – сказал Бернарди. – Что, если они столкнулись с инопланетным разумом? Каким-нибудь очень крутым, более развитым, чем мы, и он по ним ударил сверхоружием!
Летает он, конечно, хорошо. Как птица летает. Но и мозгов примерно как у курицы.
Я не счел нужным реагировать на эту глупость, пожалел только, что Рино не приучен закрывать рот по щелчку пальцев, как Бруция. А вот Мира была о нем более высокого мнения, она принялась тихо ему что-то объяснять.
Я пытался понять, что это может быть – не только по тому, что видел перед собой, но и по тому, что мы миновали, добираясь сюда. Догадки у меня появлялись, но все они казались нереальными. Даже аномалией Сектора Фобос нельзя объяснить все подряд. В конце концов, то, что для нас – аномалия, на самом деле представляет собой знания, до которых мы просто не доросли. У нас нет оборудования, соответствующих органов чувств… Или мы до этого не додумались, так тоже бывает.
Мои философствования были прерваны заявлением Кианы – вроде как спокойным, однако заметно присыпанным капризными нотками.
– Я бы хотела попасть на борт! Думаю, снаружи мы уже увидели достаточно.
– Достаточно, – кивнул Рино. – Например, то, что вся стыковочная зона куда-то улетела.
– Но тут же есть срез, вот внутренние двери!
– И что? Инженеры, проектировавшие этот корабль, вряд ли предполагали, что эти двери однажды окажутся снаружи, они для челноков не приспособлены!
В чем-то он прав: в нашем распоряжении оказался челнок простейшей модели, от такого не стоит ожидать способности приземляться на любую поверхность. И все равно решение у этой проблемы было, причем даже не сложное. Я надеялся, что Рино додумается до этого сам, потом украдкой бросил взгляд на Миру. Однако она очень не вовремя мыслями решила улететь непонятно куда.
Пришлось вмешаться мне. Это плохо, каждый раз, когда я рот открываю, на меня тут же кочевники пялятся, а я такое не люблю.
– Можно использовать аварийный шлюз, – сказал я.
Вообще, аварийный шлюз – штука полезная. Это мягкая труба, способная создать герметичный переход к люку любого типа. Ее в свое время придумали для спасения людей с кораблей, терпящих бедствие, такой шлюз можно хоть к иллюминатору приспособить, и все будут живы… если не накосячат с установкой, тогда присоединятся к космическому мусору, но это уже совсем другая история.
Рино тут же бросился к панели управления, он-то знал, что я прав. Да все знали, просто некоторые решили повыпендриваться.
– Это же очень опасно! – возмутилась Киана.
Кочевники переглянулись, девица тихо фыркнула. Я едва сдержался от того, чтобы закатить глаза. Мира вновь проявила завидное терпение:
– Не думаю, что на этой миссии следовало ожидать хоть чего-то безопасного. Вы можете подождать нас на челноке.
– И упустить шанс изучить такой уникальный случай? Вы издеваетесь надо мной?
– Но если вы готовы рискнуть, почему жалуетесь? – растерялась Мира.
– Я не жалуюсь, я заявляю протест. Если таким, как вы, вовремя не напоминать о проблемах, вы и дальше будете думать, что все идет как надо!
Интересно, кто-нибудь в итоге понял, чего она хотела? Включая саму Киану.
Спорить с ней никто не собирался, потому что в этот момент Рино запустил-таки шлюз, и от челнока к ближайшей двери потянулась серая труба. Пока система работала над стыковкой, мы натягивали скафандры, которые вряд ли нас спасут, если что-то пойдет не так. Но от того, что мы хотя бы пытались подстраховаться, становилось чуть спокойней.
Киана, кстати, была права – ну так, по большому счету. Аварийный шлюз действительно не предназначен для входа и выхода. Изначально его проектировали для того, чтобы паникующие, как вариант – уже немного подгорающие люди с воплем ужаса скатились в безопасность. Но другого пути на корабль все равно нет, а если так, зачем говорить об этом?
Все вроде как понимали, что это неизбежно, однако, когда настал момент перехода, никто не осмеливался стать первым. Даже мое воображение успело нарисовать не слишком приятный полет в никуда, что уж там. Я все равно готов был решиться, я просто оказался дальше всех от выхода, и Мира меня опередила.
Она боялась до последнего, но когда настал момент действовать, она не металась и не дрожала от ужаса. Мира уверенно пошла по мягкой, чуть прогибающейся под ее ногами ткани тоннеля. Думаю, она в этот момент запретила себе думать о том, что нас окружает и что находится прямо у нее под ногами.
Я двигался последним – как наименее подготовленный из членов группы. По крайней мере, официально. Никто не говорил об этом, но все знали: это сделано для того, чтобы я, погибая, не утащил никого с собой. Хотя их тогда тоже ждет сомнительное будущее: сильно сомневаюсь, что за ними пришлют спасателей.
Я для вида покряхтел и посокрушался, однако этот спектакль был рассчитан в основном на кочевников. Когда я убедился, что они потеряли ко мне интерес, я позволил себе ускориться и перешел в коридор возле открытого Мирой люка.
Я неплохо знаю такие корабли, как «Мария Яниссар». Двигателей у них в хвостовой части нет, в отличие от той же «Виа Ферраты». Не лучший расклад, из-за которого эту модель и сняли в итоге с производства, хотя здесь и сейчас это не важно: если бы на огрызке корабля остался двигатель, ничего бы это не изменило. Большего внимания заслуживает тот факт, что рядом с нами полно лабораторий и рабочих кабинетов, они обычно оснащены автономной системой жизнеобеспечения и пригодны для многолетнего выживания.
Но чтобы воспользоваться таким убежищем, до него надо добежать, и что-то мне подсказывает, что успели не все.
Мои спутники старательно нагрузились всеми возможными датчиками, какие только смогли найти. Они проверяли, есть ли рядом с нами облучение, не ошиблись ли дроны насчет активных форм жизни… Мне было все равно, я даже не пытался проверить, опасно тут или не очень. Может, потому что я смертник. Или социопат – мне разве что дьявольское пламя вместо крови за время суда не приписали. А может, все дело в том, что «Мария Яниссар» была уничтожена силой настолько грандиозной, что мы рядом с ней просто жалкие мошки, на которых никто не будет тратить энергию.
Именно я первым открыл первую из сохранившихся дверей. Это было не так сложно: корабль не запускал дополнительных протоколов