Данил пропустил Сайху, поймал взглядом ее одобрительную улыбку.
Заглянул в задымленный уже салон. Тьфу, вонища. Никого Кинул зад на натянутую резиновую ткань и поехал, как в детстве с горки. Хейяааа…
Он шел последним, и увидел чудо-юдо ближе всех.
Громадное, с катер, серо-беловатое тело вылетело из воды рядом с ушедшим в прибой носом, чадящим задранной кормой бывшим «Орионом». Не уберегли, прости, кораблик.
Рухнуло, поднимая двухметровую волну. Кого-то из пассажиров сшибло и покатило, потянуло в море, прямо рыбине на обед. Или пришло время ужина? Часы Данил потерял, в суете лопнул ремешок. Данил пощупал пустое запястье, подумал неуместно, будет ли третий «Орион» и встретил взгляд кроваво-черного глаза. Маленького на такой морде, но чуть не с его голову.
Мегалодон, вымершая акула, кошмар додревних вод, убийца китов и ихтиозавров. Экс-Серафима подстраховалась, неплохо придумано.
Кто-то из пассажиров заорал, завизжали женщины.
Рыбина развернулссь на хвосте, изящный пируэт балерины смерти. Показала распахнутые челюсти, острейшие живые пилы с треугольными зубьями. У нее были неплохие шансы набить пустовавшее вечность брюхо, Ольгер вытащил из моря упавших, но еще пара таких мегаплюхов, и захлестнет остальных.
— Командуйте им пригнуться, идиоты!
Стрекот от берега Данил услышал только теперь. «В крематорий меня, глухаря».
— Пригнуться, всем пригнуться! — заорал Данил, за ним эхом повторили Сайха и Ольгер. Люди плохо соображали («не виню», мелькнуло в мыслях Данила), но подчинялись автоматически, словно утята. Теперь они опускались на колени на мокрую гальку.
Вертолет прошел от мертвого «Ориона» низко-низко, над самым каменным гребнем бергового откоса, блеснул блистером кабины, опустил нос и ударил крупнокалиберными пулями. Очереди прошли над склоненными головами аккуратно и точно.
Жесткая шкура твари не помогла, два ряда дыр открылись вдоль туловища, под высоким треугольным плавником. Мегалодон отвернул, задрал острую морду, словно запоминая, потом показал сабельно изогнутый хвостовой плавник, ушел в глубину, не дожидаясь ракет. Тупой дохлая рыба точно не была.
Данил облизнул губы: горько-соленые.
Темно-красный «Хьюз» покачал винтом, ушел в сторону, а на его место, дробно рокоча двойными винтами, явился сине-бело-оранжевый спасательный «Камов» с эмблемой МЧС. Люди сошли с тормозов.
Теперь мертвецам можно было оставить их в покое.
Глава 38. Восточные сказки
Как Даша и ожидала, самым трудным было скрыть личности неизвестных героев. К счастью, толком их никто не запомнил, Сайху, конечно, забыть мудрено, но в медиа она не появлялась, в клубах домохозяек не участвовала, и узнать ее было, в сущности, некому.
Вадимовы спецы оказались на несчастном «Орионе» первыми, еще одна удача. К тому времени у корабля выгорел моторный отсек, вывод: придется разрезать на иголки. Не уберегли.
Погибли семеро, включая того парнишку-иностранца на полу. Двенадцать покалечило серьезно. Гавваха должно излиться предостаточно.
Шума хватало, хорошо, никто не успел заснять на телефон мега, иначе скандал разросся бы всемирно. А так, почудилось, в размерах ошиблись… катран-мутант (в сети ляпнули и такое).
Некто, по наблюдению Даши, очень аккуратно и неглупо повел в сетях кампанию по спуску истории на тормозах… мол, заплыла через Босфор случайная акула… безумные террористы (их никто так и не опознал), редкое, но возможное совпадение (заодно приводились необычайные исторические совпадения, Даша прочла о них с интересом). Не иначе, включились те еще службы, с Вадимом или без.
Даша вспомнила, как вцепилась в Данила, когда эта упыриная троица добралась до «Морского змея», и от него пахло чужой кровью, дымом и морем.
— Как на абордаже побывал!
— Абордаж ерунда, Ольгер бы вынес один полкорабля. Ну все, все, провожала на разбой девушка пирата… не реви, наводнение мое.
…Неделю спустя они снова сидели в «Змее», немертвые, Даша, Карина, без Эли и лисенка.
Вино и пища телесная от Ольгера, как всегда, были хороши. Пищу духовную обеспечил Аренк. «Форсить тут не перед кем», подумала злопамятная Даша, глядя на джинсы, мокасины и несолидную алую футболку с черным котом, летящим на примусе. Хотя историки на ее памяти в поле одевались и похлеще. Лицо вот невеселое.
Индеец разложил по столу, сдвинув бокалы и бутылки, какие-то папки и дряхлые даже с виду пергаменты, пошевелил тонкими смуглыми пальцами и начал.
— Когда вышла история с вашим летучим кораблем, меня не было в городе. Махнул в Азербайджан, в Баку, а точнее, в храм огнепоклонников Атешгях, от Баку недалеко. Археологи («опять археологи?») открыли в пещерах возле храма тайник примерно десятого века, там любопытные рукописи. Шифрованные, и сохранность неважная. Более-менее разобрались только теперь. Извольте послушать, интерес непраздный. Я переложил на современный язык… не совсем удачно, конечно.
Даша подумала, он сел на любимого конька, точнее на гуанако, теперь не стащить. Но вскоре навострила ушки.
…Ибо все в Багаване[104] слышали историю о Лейли и Меджнуне, но страх не давал пересказывать историю Дидары и Азата, пошедших противу природы людей и заветов Пресветлого Ахура Мазды. Отвергнувших светлое пламя и преданных за то жгучему мучению темного огня в Доме Лжи Аримана, служа Визареше[105], да не узрим мы его дикого лика, да не явится он пред нами на мосту Чинават в посмертный час.
Дидара была прекраснейшей из дочерей земли сей, и юноша Азат, смелый охотник, стал ее тенью с детства. Он мечтал совершить с нею соединение рук[106], она желала войти только в его дом», конец цитаты, но черта с два. Правитель Багавана узнал о девушке, повелел забрать ее во дворец, сделать наложницей… Это все лирика, — прервался индеец, — но имя и титулы правителя автор упорно не называет. По некоторым оборотам и ремаркам, он переписывал старый источник, более полный и считавшийся утраченным уже в его время. «Источник тайн темного пламени, богохульных пред небесным огнем».
— Короче, Низами в перьях. Ну приволокли к нему эту бабу. Дальше что?
Кто еще, кроме Ольгера.
— Повинуюсь, Капы-Ага! (На удивление, викинг промолчал).
Так вот, прожила новая суложь в гареме недолго, темная история, автор подозрительно виляет, но похоже, покончила с собой, «…и кровь ее потекла ручьем в шелка». Правитель страшно переживал, построил роскошный мавзолей, цитирую, «где павлины из самоцветов, сируши из слоновой кости и золотые запоры. Сам, оставив дела, бесперечь проливал там слезы». Пока к нему на прием не явился наш Азат.
Юноша сказал, что у старейшего отшельника Атешгяха, в священном безумии сидевшего без движения с воздетой рукой уже сорок лет, узнал, как вернуть Дидару к жизни. Но прежней она не будет. Правитель наобещал все, кроме нее и своего венца. Азат