Прибежав на кухню, я бросилась к дальнему шкафчику. Мне нужно было проверить, на месте ли жестянка. Это были деньги за аренду, которые я прятала. Если бы я не прятал их, моя мама использовала бы их для покупки наркотиков.
Я вскочила на столешницу и протянула руку к самой верхней полке. Меня охватила паника, когда я ничего не почувствовала. Моя рука набрала скорость, обшаривая каждый дюйм старого шкафа, но там ничего не было.
Я спрыгнул со стойки и осмотрел пол, только чтобы увидеть перевернутую банку, спрятанную за дверцей бюста. Я знал, что найду ее пустой. Я знала, что поставщик моей мамы пришел за деньгами, которые она задолжала.
Чувствуя себя так, словно мои ноги весили тысячу фунтов, я подошел к жестянке и ничуть не удивился, когда на пол не высыпалось ни цента.
Вспышка гнева пришла и ушла. Мне удавалось испытывать разочарование по отношению к своей маме лишь на несколько секунд, прежде чем сильное сочувствие к ее ужасной жизни пустило корни.
Сокрушенно вздохнув, я закрыла дверь так плотно, как только могла, и начала собирать с пола сломанную мебель. Мне не потребовалось много времени, чтобы навести порядок. Когда весь мусор был убран, я упаковала ту немногочисленную одежду, которая у нас была, в нашу маленькую сумку. Прошло совсем немного времени, и домовладелец пришел нас выселять. Деньги, которые мне удалось скопить с маминых чеков на социальное обеспечение и нетрудоспособность, текли вместе с ее кровью и лежали в кошельке ее поставщика.
Сделав квартиру настолько чистой, насколько могла, я подошла к маме, которая лежала на кровати. Комок застрял у меня в горле, когда я увидела, что ее голубые глаза открыты и наблюдают за мной. Ее зрачки были расширены, но я знал, что она могла видеть меня. Моя мама редко не была под кайфом. Такие моменты были постоянными.
Осторожно убрав иглу и свернутый героин с кровати, я положил их на пол. Я села на матрас и убрала влажные пряди светлых волос со лба мамы. Она улыбнулась, когда я провела пальцем по ее лицу.
“Привет, мам”, - сказал я. Я наблюдал, как ее глаза читают по моим губам.
Моя мама подняла руку и попыталась жестикулировать. “Привет, малышка”.
Я улыбнулась в ответ, но слезы навернулись у меня на глаза, когда я подумала, что будет с нами дальше. Моя мама, даже находясь под действием наркотиков, должно быть, поняла это, когда положила руку мне на щеку и громко сказала: “Не плачь ... малышка”.
Я закрыла глаза при звуке голоса моей мамы. Она ненавидела говорить вслух, как и я, потому что люди всегда только смеялись над нами. Но мы могли разговаривать друг с другом свободно, не опасаясь насмешек. И для меня ее голос был прекрасен. Это был мой дом.
“Иди сюда”, - сказала моя мама, слабо постукивая по кровати рядом с собой. Сделав, как она сказала, я лег на кровать без подушек лицом к ней.
Мама улыбнулась мне и погладила по волосам. Ее глаза начали закрываться, тело заставляло ее заснуть, чтобы справиться с действием лекарств. Но, как и каждую ночь перед сном, она положила руку мне на щеку, а я ей на щеку, и наши лбы соприкоснулись. Моя мама редко разговаривала, вместо этого она боролась, используя свой беспорядочный и в основном неправильный язык жестов, или посредством действий, которые были просто между ней и мной. Вот так.
Я люблю тебя.
Наши руки на щеках друг друга и соприкосновение наших лбов было нашим ‘Я люблю тебя’. Нуждаясь в утешении моей матери прямо сейчас, я держала руку на ее лице, пока она засыпала.
Но я не спал. Я никогда не спал, зная, что домовладелец придет и выгонит нас.
Что он и сделал два часа спустя, когда мы вернулись на улицы, в холод, сырость и дождь, снова выпрашивая деньги, пока меня не забрали.
Забрал меня и разрушил мою жизнь...
Мои глаза распахнулись, и я поднесла руку к щеке. На мгновение мне показалось, что все это был сон, и я все еще лежала в своей кровати, а мамина рука держала меня за щеку. Но моя ладонь коснулась моей кожи, и я моргала и моргала, пока мое затуманенное зрение прояснялось.
В поле зрения появился белый потолок, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы меня охватила паника.
Где я?
Мое тело стало тяжелым и онемевшим, но я приказал себе двигаться. Как только я повернулся на мягкой кровати, в которую меня уложили, до моего слуха донесся звук женского голоса. Я замер. Я услышал женский голос. Я услышал. Я напряг свой затуманенный мозг, пытаясь вспомнить, когда я в последний раз что-либо слышал. Я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как мой слуховой аппарат перестал работать, но я знал, что это было очень давно.
Мое сердце билось все быстрее и быстрее, замешательство и страх овладевали моим телом. Внезапно кто-то вошел в комнату.
Мое дыхание стало прерывистым, когда я перевела взгляд на открывающуюся дверь и увидела, как входит маленькая черноволосая женщина. Когда она бросила взгляд на кровать, то вздрогнула, увидев, что я сижу. Ее рука легла на грудь, и на лице появилась улыбка. Эта улыбка что-то успокоила во мне. Она выглядела доброй. Она, казалось, испытала облегчение, когда посмотрела на меня с интересом.
-Привет, - произнесла она четко и медленно. По привычке я читал по губам, когда она произносила слова. Женщина протиснулась дальше в комнату и сказала: “Меня зовут Лекси. Ты в безопасности. Ты в моем доме”.
Я нахмурилась и оглядела большую комнату. Мои глаза расширились, когда я увидела дорогую мебель у стен. Я чуть не ахнула, когда из большого окна открылся кристально чистый вид на реку за ним.
Чья-то рука легла на мою руку, и моя голова повернулась в сторону женщины. “ Ты меня хорошо слышишь? ” спросила она. Я видел беспокойство на ее лице.
Моя рука инстинктивно поднялась к правому уху. Я кивнул головой, когда понял, что могу слышать лучше, чем когда-либо прежде. Я мог улавливать фоновые шумы, которых никогда раньше не слышал. Внезапный прилив счастья захлестнул меня, и слезы наполнили мои глаза.
Я снова мог слышать.
Я больше не был пойман в ловушку тишины.
“Милый”, - тихо сказала женщина, присаживаясь на край кровати. Я уставился на нее, пытаясь понять, кто она такая и почему я здесь, в