Сделав пару шагов назад, непрошеный гость поклонился, пригнув могучую шею к груди.
– Чем обязаны, Сыре Овто? – спросил пораженный Куйгорож.
Медведь грузно опустился на передние лапы, подняв облако песка; раскрыл пасть и изрыгнул:
– Примите или догоните!
Разворачиваясь, он задел своим мощным туловищем сарай, несколько раз потряс мохнатой мордой, а потом издал то ли победный, то ли угрожающий рык. Седая шкура отражала лунный свет тысячами отблесков. На мгновение Куйгорожу даже показалось, что этот жуткий зверь был лишь призраком, капризом звездной летней ночи, но уже через секунду медведь оттолкнулся лапами и понесся обратно по направлению к лесу – живой, опасный и дикий Сыре Овто.
На деревянном навесе остался лежать каравай с выемкой посередине. В ней поблескивала янтарная тягучая жидкость. Куйгорож принюхался, обмакнул палец, с опаской сунул его в рот…
– Примите или догоните… – прошептал он, хлопнул себя по лбу и спрыгнул. Его руки, точно сами по себе, начали проворно отшвыривать бревна, теперь казавшиеся ему не тяжелее прутьев. – Открывайте быстрее! – Он заколотил в дверь, сдерживаясь, чтобы случайно не вышибить ее.
Из сеней выбежал Сергей и прикрыл собой Варю. В комнате заплакала Танечка, зашикала Алена.
– Каравай принес. Посередине – вот…
Сергей потрогал пальцем тягучую жидкость, облизнул.
– Каравай с медом… Елки… Это ж… Не может быть…
– Да говорите уже! – не выдержала Варя.
– Сосватали тебя… Кажется… – прошептал Сергей.
– Медведь?! – Варя попятилась. – Этот медведь меня замуж зовет?.. А? Вы чего молчите оба?
Сергей и Куйгорож переглянулись. Первым отозвался Куйгорож:
– Это не жених, а сват приходил, Варя. Но раз сват сам Сыре Овто, значит, и жених из медвежьего рода… Догонять надо в любом случае. Чего мы стоим-то? – Совозмей посмотрел на Сергея.
Сергей покачал головой:
– Ты, может, и догонишь. Да и если догонишь – что дальше? Даже тебе с ним не справиться… Видели мы его сквозь щель в ставнях – это же Годзилла натуральный!
– Зачем догонять? Ушел – и хорошо! – недоумевала Варя.
– По обычаю надо или принять подношение от свата, если предложение устраивает, или вернуть в знак отказа, а свату всыпать как следует, – отозвалась из глубины комнаты Алена.
– Я и всыплю! – зашипел Куйгорож, сжимая кулаки. – Варя, попроси меня догнать его! – Он подошел к ней вплотную.
Варя сбивчиво забормотала:
– Ты что, он же убьет тебя! Какой ты – и каков он! Лапой махнет – и все! Да не пойду я замуж ни за кого – вы что?!
– Это ты там можешь не идти, а здесь свои законы! Попроси меня! Дай мне работу! – Куйгорож кричал в лицо Варе, тяжело дыша. Его тело горело, сердце отбивало бешеный ритм, а хвост стучал по крыльцу, словно отсчитывая оставшиеся минуты.
– Куйгорож… Ты еще слаб после Тоначи. Обратиться огнем пока не можешь. Это верная смерть.
– Сыре Овто – это не стая алганжеев! Я становлюсь сильнее с каждым твоим приказом – разве ты не заметила? Даже если я лишусь тела и уйду в Тоначи… тебе же лучше! Избавишься от меня, и тогда ни тебе, ни мне не придется… – Он осекся. – Варя, просто попроси меня… – сказал он уже дрогнувшим голосом и опустился перед ней на колени.
Варя дотронулась до его склоненной головы, легонько погладила, и от ее прикосновений по коже Куйгорожа пошла мелкая дрожь.
– Будь, пожалуйста, осторожен! – В ее голосе зазвучали слезы. – Догони Сыре Овто и верни ему каравай!
Дрожь, охватившая совозмея, собралась в пылающий комок, взорвалась внутри тысячами искр, и из груди Куйгорожа вырвался воинственный крик. Сквозь резкую боль он почувствовал, как кости начали расходиться в разные стороны, вверх и вширь; как плоть стала растягиваться и утолщаться, как звонко напружинились мышцы рук, ног и шеи. Варя смотрела на него широко раскрытыми глазами, и в ее зрачках Куйгорож увидел свой преображенный силуэт.
Он схватил каравай, сорвался с места и выбежал из избы, не чувствуя под собой ног. Песок и земля летели из-под его стоп. Куйгорожа переполняли непонятные ликование и предвкушение, и в то же время – острый привкус опасности, ярость и гнев. Чем ближе была фигура медведя, чем громче стучала кровь в висках, тем радостнее и легче ему становилось. Он защитит Варю, он не позволит забрать ее – ни медведю, ни кому-либо другому. Он, Куйгорож, рожденный из совиного яйца, пробужденный человеческим, Вариным, теплом, выполнит еще одно задание, станет сильнее и смелее, чтобы…
Медведь, видимо, услышав или почуяв погоню, резко остановился, развернулся к мчащемуся Куйгорожу, пригнул голову и приготовился атаковать. Совозмей, не сбавляя темпа, летел прямо на него. Сыре Овто издал рык, отозвавшийся по округе раскатом грома, и ринулся навстречу. Метров за десять до столкновения Куйгорож взвился в воздух, в гигантском прыжке перелетел через медведя и приземлился точно за его спиной. Сыре Овто замешкался буквально на секунду, но совозмею этого было достаточно, чтобы вцепиться сопернику в холку.
Медведь взревел, встал на задние лапы и закачался из стороны в сторону, пытаясь сбросить Куйгорожа, но тот обвил хвостом туловище зверя и крепко обхватил руками короткую шею. Чем яростнее брыкался медведь, тем теснее становились змеиные объятия. Словно питон, Куйгорож сжимал кольца хвоста и усиливал хватку гибких рук, сдавливая внутренности и глотку медведя. Наконец медведь стал задыхаться, из пасти пошла пена. Он пошатнулся, закатил глаза и завалился на бок, чуть не подмяв под себя Куйгорожа. Только тогда совозмей разжал тугие тиски. Отскочил, поднял пыльный каравай и сунул его под нос Сыре Овто.
– Варай – моя! – прошипел ему прямо в ухо Куйгорож, победоносно хлопнул ладонью по шкуре зверя, к которому уже постепенно возвращалось сознание, и упругой походкой пошел обратно.
Варя
Варя ждала Куйгорожа на краю выжженной деревни, откуда песчаная дорога петляла по заросшему пастбищу и растворялась у самой грани леса – сизого, дымчатого. Не вернется Куйгорож – кто соберет ей пригоршню утренней росы с бархатных лепестков и молодых пряных листьев? Кто, сидя в ногах, будет перебирать горох с гречкой, напевая что-то древнее и щемящее? Кто повернется на ее голос – гордо и послушно, так, что ни одна мышца во всем теле не дрогнет, кто посмотрит из-под бровей-перьев парчовыми глазами?
Хоть и прислушивалась она к ночному шепоту, перекликам птиц и ветру, хоть и вглядывалась в предрассветную рябь, не заметила, как появился Куйгорож. Моргнула, подняла ресницы – и его фигура выросла напротив. Змеиная чешуя на хвосте переливалась холодным светом, мелкими бисеринками пота была покрыта грудь, легонько покачивались почти черные в темноте, совсем уже редкие перья в коротких волосах.
Варя лишь подумала, лишь мыслью потянулась к нему, как Куйгорож уже раскрыл руки, обнял жарким кольцом, прижался горячей щекой к ее лбу и замер. Так и стояли, осторожно и робко, слушая друг друга – не спугнуть бы, не признаться, не взглянуть, не выдать себя, не оторваться.
Сергей
Их силуэты появились на дороге только под утро. Куйгорож, чью жизнь Сергей вместе с остальными отвоевывал у Тоначи несколько часов назад, вел Варю за руку. Так просто, так легко он держал ее ладонь, что защипало в глазах. Нет, не давала Сергею надежды Варя, но надежда пробивалась сама по себе, сорняком. Не она смотрела на него в обличье Варды – но ее глаза. Не она шептала ему нежности –