– Шумбрат, Куйгорож. Что привело тебя к Великой птице?
– Шумбрат, Иненармунь, праматерь всего живого! Масторпаз и упыри-алганжеи нарушают равновесие, истребляя людей и зверей, не щадя младенцев и детенышей. Масторпаз им потакает и грозится погубить всякого, кто поперек встанет. Меня послала к тебе Вирява, твоя плоть и кровь. Дай совет, как обрести бессмертие и великую силу, чтобы сразиться с Масторпазом на равных.
Иненармунь вздыбила перья на голове, качнулась и слетела вниз.
– О благородном деле говоришь, совозмей. Только плата за такие дары будет высокой. Готов ли ты заплатить?
– Готов! – ответил Куйгорож, не поднимая золотых глаз.
– Тогда держи. – Иненармунь изогнула шею и положила перед ним переливающееся яйцо. – Здесь твои сила и бессмертие. И здесь же – твои смирение, служба и проклятие. Будешь ты отныне рабом всякому, кто согреет тебя живым теплом. Станешь его защищать и выполнять все поручения. Пусть твои хозяева будут справедливыми и добрыми – и в мире воцарится порядок. Если же попадешь в руки подлеца – станешь бесчестные дела за него творить, боль и тоску всему живому прибавлять.
– Есть ли избавление от такого хозяина? – прошептал Куйгорож.
– Есть. Ты сможешь убить его, как только он забудет дать тебе новое дело, и вернешься в яйцо, чтобы возродиться и служить другому.
Куйгорож помолчал в раздумье.
– А если… если дело будет мне не под силу?
– Тогда яйцо само заберет тебя обратно. И так будет продолжаться до тех пор, пока…
…Поднялся жуткий шум, раздался страшный вой, закачалась сама Великая береза, застонала земля, и мерцающее яйцо втянуло Куйгорожа. Не услышал он пророчества до конца, не узнал своей судьбы.
Вскоре очнулся совозмей в руках женщины, младенца которой спас от алганжея. Стала она его первой хозяйкой – справедливой и доброй. Благодаря ее приказам много алганжеев истребил Куйгорож, ослабил Масторпаза, восстановил равновесие. Только люди не оценили. После смерти первой хозяйки узнали способ возродить совозмея, а потом и новых куйгорожей из совиных яиц пробуждать научились, стали их руками зло творить, равновесие шатать. Ключ от беды обрели, да тем ключом другую беду отперли.
Оттого-то и сделала Иненармунь жизнь совозмеев совсем короткой, а людей наказала: как только человек – плохой ли, хороший ли – не успевает придумать Куйгорожу задание, проклятие заставляет слугу убить своего хозяина, уничтожить все созданное для него и исчезнуть, если только хозяин прежде не догадается дать невыполнимое дело.
А как проклятие то снять, говорят, и сама Иненармунь уже не припомнит.
Глава 14. Медвежья услуга
Куйгорож
Куйгорож сидел на крыльце избы и смотрел в бархатную темноту. Заносить внутрь тазы – один с горохом, другой с чистой гречкой – он не стал, чтобы никого не разбудить. Стояла мягкая тишина, пахло ночными цветами и сырой травой. Вонь старого пожарища, мучившая его днем, почти не чувствовалась. Ночная влага очистила воздух. Однако он упорно вглядывался в сторону леса и беспокойно бил хвостом по истертым деревянным ступенькам. Помимо нарастающего желания попросить новое дело, помимо всего не выговоренного, не доверенного Варе, его смутно тревожило что-то еще.
– Ты чего тут сидишь таращишься? – буркнул сзади Серега. Он скрипнул рассохшейся дверью и на мгновение впустил в ночь полосу домашнего света от масляной лампы, оставленной кем-то в сенях. – О, отделил зерна от плевел?
– Ты же на лавку дрыхнуть первым убежал… Не спится? – не поворачиваясь, поинтересовался Куйгорож.
– За тебя переживаю: как тут зверушка Варькина одна, горемычная? Не ровен час, Бобо унесет, – съязвил Серега и закурил самокрутку.
От кромки леса, начинающегося за заброшенным полем, отделилась темная точка, как если бы один из кустов вздумал прогуляться в одиночестве, поглядеть на звезды. Куйгорож встал, подался вперед. Даже хвост послушался его и замер.
– Че там увидал-то? – спросил Серега.
Вместо ответа Куйгорож запрыгнул на крышу стоявшего рядом сарая. Темная точка, различимая только совиным зрением, увеличивалась и довольно быстро приближалась. «Куст» вышел скорее на ночную охоту, чем на прогулку.
– Боюсь, к нам гости. Буди Варю. Если что, она должна дать мне приказ.
– Дай поспать девке еще хоть пару часов, она вся измотанная! Чего тебе всё враги мерещатся?
Куйгорож по-совиному повернул голову и, не повышая голоса, твердо повторил:
– Буди.
– Тьфу, после Тоначи совсем сбрендил! – Серега бросил в песок недокуренную самокрутку и вошел в дом.
Через пару минут темноту снова полоснуло светом – в дверном проеме появилась закутанная в одеяло, сонная Варя.
– Ты чего? – тихо спросила она.
Куйгорож молча спрыгнул с крыши, пригнулся и подставил Варе спину. Когда она забралась на него, он с разбегу вскарабкался обратно.
– Выпендрежник фигов! – донеслось снизу.
– Смотри! – Куйгорож показал на приближающееся пятно.
– Не вижу что-то ничего, я ж не ты, – зевнула Варя. – Ой, нет, вижу! Бежит! Волк, что ли? Верьгизы-оборотни? – Она сжала плечо Куйгорожа и, резко втянув воздух, закашлялась.
– Крупноват для волка, – возразил Серега, который поднялся за ними по приставной лестнице. – Сам Сыре Овто будет.
Освещаемый луной и оттого призрачный и жуткий, в сторону выжженной деревни действительно бежал медведь. Он двигался тяжело и грациозно одновременно, оставляя за собой дорожку примятой гигантскими лапами травы. Слух Куйгорожа уже различал глухие удары по земле, а ноздри чуяли острый запах взмыленного зверя.
– Издалека бежит… – сбросил с себя оцепенение совозмей. – Варя, прикажи защищать тебя!
– За… защити меня, Куйгорож! – отозвалась Варя, крепко держась за него и не отрывая глаз от тени Сыре Овто.
От этих слов по телу Куйгорожа прошла горячая волна, мышцы напряглись, налились свежей силой. Он быстро спустил Варю:
– Оставайтесь в доме, что бы ни случилось. Закройте все двери и ставни. Я подопру их снаружи бревнами.
– Оставайтесь? Мне тоже, что ли, в крепость? – возмутился Серега.
– Да, и побыстрее! Он совсем близко. Внутри девушкам тоже может понадобиться защитник. Возьми топор!
На этот раз Серега не стал пререкаться, схватил с поленницы топор и вслед за Варей вбежал в дом. Куйгорож же начал таскать нераспиленные бревна, играючи воздвигая деревянную преграду. Не прошло и пары минут, как он молнией взвился на крышу избы и распластался по ней. Мгновение спустя из-за сарая показалась морда тяжело дышащего зверя. Он что-то держал в пасти. Сыре Овто немного постоял, настороженно втягивая воздух, потом двинулся к избе и, издав раскатистый горловой звук, поднял глаза. Куйгорож поймал его тяжелый взгляд. Поняв, что прятаться не имеет смысла, он медленно встал, показал пустые ладони и склонил голову в знак приветствия.
Медведь, поднявшись на задних лапах, вытянулся во весь свой гигантский рост. Седая голова Сыре Овто оказалась вровень с крышей. Куйгорож осознал, что недооценил противника, и невольно отступил. Острый запах, уже давно раздражавший ноздри совозмея, стал невыносимым. Куйгорож сглотнул и усилием воли заставил хвост не дергаться. Неуклюже переставляя