– Ой, нет, ой, мамочки! – забормотала Мегана и поползла прочь, но Сьюзен опустилась на корточки и крепко обняла девушку, прижав ее к себе.
– Закрой глаза, – успокаивала она. – С нами ничего не случится.
Сама Сьюзен глаза не закрыла, а, наоборот, подняла голову и крикнула:
– Мы не бежим! Мы стоим на месте!
Звуки Дикой охоты приближались, поглощая все, даже звон колокола. Свет факелов слился в сплошное зарево, огромное, как закат; пещера словно раскрылась навстречу небу, и Сьюзен увидела в нем луну в морозном венце и звезды, яркие, как никогда раньше. А над луной и вокруг нее неслась с ревом и гиканьем Дикая охота – лавина цветовых пятен и нечетких силуэтов, размытых так, что нельзя было сказать, были то всадники верхом на лошадях, или просто лошади, или не всадники и не лошади, а их симбиоз за пределами человеческих представлений. Но одно Сьюзен знала твердо: Охота нашла свою добычу, и яростная энергия погони обрушится сейчас на нее, а не на них с Меганой.
Гвайр прошел через Египетские ворота, и Фрэнсис Гиббонс упала в его объятия, когда колокол на башне ударил в двенадцатый раз. Мгновение – и Охота захлестнула их, точно цунами, сметя и Старуху, и волшебницу, и ворота, и весь Алфавитный дом.
В пещере вдруг стало темно, холодно и тихо.
Сьюзен перевела дух и только тогда осознала, что какое-то время не дышала. Но вот тишину пещеры нарушил новый звук, и от страха Сьюзен снова резко вдохнула.
В темноте неторопливо и четко печатали шаг потусторонние копыта. Одинокий всадник приближался шагом, а не тем безумным галопом, в который только что сорвалась Дикая охота.
Даже ночное зрение не помогло Сьюзен разглядеть всадника, который так и остался для нее размытым силуэтом. Как будто кто-то провел куском угля по темному фону, оставив на нем широкие расплывчатые линии, и не за что было зацепиться взгляду. Животное под всадником тоже оставалось невидимым, но Сьюзен почему-то знала, что у него оленьи рога, только очень большие, каких не бывает у настоящих оленей.
Поравнявшись со Сьюзен, всадник остановился. Она подняла на него глаза и молча кивнула. Потом осторожно положила Кларент на землю и порылась в карманах. Найдя огарок свечи, она зажгла его и прикрыла ладонью.
– Теперь ты в безопасности, – сказала она Мегане, поднося свечу поближе, так что их обеих обнял мягкий свет. – Укутайся потеплее.
Мегана медленно села. Ее била дрожь, но она подтянула к себе одеяла и завернулась в них. Всадника и его рогатого скакуна она то ли не разглядела, потому что они остались за пределами светового круга, то ли вообще не могла их видеть.
– Скоро придут спасатели, – добавила Сьюзен и положила коробку со спичками, которую взяла у раненого масона, в карман белого медицинского халата Меганы. – Здесь спички, а сюда я поставлю свечу.
– Ты что, уходишь? – дрожащим голосом спросила Мегана. – Пожалуйста, не бросай меня…
– Ты проснешься и увидишь полицию, – как могла, успокоила ее Сьюзен.
– Вряд ли я засну…
– Заснешь! – Сьюзен протянула руку и положила ладонь на лоб Меганы. – Ты будешь спать без сновидений, а когда проснешься, то вспомнишь только, что сюда тебя привезли глупые преступники, которые приняли тебя за кого-то другого и не причинили тебе вреда. Все это было ошибкой, несчастной ошибкой. Теперь спи, и все будет хорошо. Спи в тепле и покое и проснись, когда спасатели будут здесь.
Она говорила не как Сьюзен Аркшо, а как дочь Конистона. Голова Меганы склонилась, и Сьюзен осторожно опустила девушку на пол, подложив ей вместо подушки еще одно одеяло. Студентка вздохнула и погрузилась в спокойный сон.
Сьюзен капнула немного воска на пол и поставила свечу. Ее хватит всего на час, а Мерлину и его людям понадобится больше времени, чтобы добраться сюда, но Сьюзен знала: Мегана будет спать и для нее все окончится благополучно.
Всадник и скакун ждали ее терпеливо, но все же не совсем неподвижно, как и положено живым существам, и это успокаивало Сьюзен, так как каменными истуканами она была сыта по горло.
Она задумалась, оставить Кларент в пещере или взять с собой. Второе решение показалось ей более верным, и она подняла с пола меч.
– Ты отвезешь меня в Конистон, и никуда больше, – отчетливо произнесла она. – И прибудешь туда до рассвета, не раньше, но и не позже.
Всадник кивнул, и Сьюзен вдруг увидела его: расплывчатая до сих пор фигура обрела четкие очертания. У всадника тоже были рога. Сьюзен протянула ему левую руку, но он не взял ее. Конь согнул колени, чтобы Сьюзен было легче взобраться ему на спину. Седла не оказалось, но Сьюзен уселась вполне удобно, хотя и держала перед собой Кларент.
Конь встал.
Всадник поднес к губам рог, протрубил, и все трое исчезли.
Через четыре часа в квадратную пещеру вошли спасатели во главе с Мерлином. Они запылились и измучились, перетаскивая камни. Мегана спала, завернувшись в одеяла, и только под ней был не холодный бетонный пол, а лужайка, покрытая сочной весенней травой и цветами, рядом горел не огарок, а высокая свеча, которая стояла не на местном камне, а на куске сланца, покрытом искусной резьбой.
Проснувшись, Мегана вспомнила только, что сюда ее привели двое мужчин, которые извинились перед ней за то, что приняли ее за кого-то другого, а также за то, что вынуждены были оставить ее в пещере.
Ни о масонах, ни о Старухе, ни о Фрэнсис Гиббонс в Египетских воротах, ни о Сьюзен Аркшо она не помнила совершенно ничего.
Самой Сьюзен нигде и следа не было.
Эпилог
К северу от Бата, 24 декабря 1983 года
Мерлин доел пирог старой миссис Пармент, которая прочитала ему целую лекцию о том, что он простудится, если сейчас отправится рыбачить на ручей, да и какой в этом прок, когда вот-вот снова пойдет снег и всякому ясно, что ничего он там не поймает.
Горстку крошек Мерлин бросил в воду, но ни одна рыбка не поднялась за ними к поверхности, так что течение тут же унесло их прочь.
– Ты же здесь, я знаю, – непринужденно сказал Мерлин. – Мог бы мне хоть рыбку послать.
Страж ручья не ответил, но его присутствие вселило в Мерлина надежду, как и то таинственное существо из-под холма, которое кралось за ним по склону; вороны покинули огромный каштан и перелетели в заросли ивы на другом берегу, как раз напротив острова, где торчал из воды