Мегана вскрикнула, вскочила и тут же снова упала на одеяла. Похоже, у нее было что-то не в порядке с ногами. Она тоже закрыла глаза от яркого света, уткнувшись лицом в рукав своего белого врачебного халата.
В проеме Египетских ворот появилась Фрэнсис Гиббонс и замерла, не переступая порога. На ней было алое одеяние, расшитое золотыми розами с длинными шипами, в руках – терновый посох, на который она опиралась всем своим весом. Хотя она как будто помолодела с тех пор, как Сьюзен видела ее в постели, в чепце и ночной рубашке. Нет, она по-прежнему оставалась старой, только дряхлость ушла, и теперь от волшебницы веяло силой.
Но это была не только магическая сила. Что-то затрепетало внутри у Сьюзен, и по всему ее телу, точно электрический разряд, пробежало ощущение приближения чего-то необыкновенного. Повсюду была разлита магия, глубинная магия, нарастающая подобно неумолимому весеннему приливу, который смывает дамбы, призванные его сдержать.
– Не вмешивайся, дочь Конистона! – закричала ей Фрэнсис. – Я признаю свою глупость! Я признаю твою силу! Я больше не желаю тебе зла!
Но Сьюзен не слушала ее. Подбежав к несчастной молодой женщине, она присела рядом с ней на корточки:
– Я пришла, чтобы помочь тебе, Мегана. Меня зовут Сьюзен Аркшо.
– Я не понимаю, – всхлипнула Мегана. – Ничего не понимаю!
– Оставь девчонку мне! – крикнула Фрэнсис. – Мы же с тобой родственные души!
Увидев у Меганы часы, Сьюзен схватила ее за запястье и повернула к себе, чтобы посмотреть время, хотя та закричала и попыталась вырваться.
Часы были электронными.
И показывали 11:57.
– Я пытаюсь помочь тебе! – рявкнула Сьюзен, не глядя на Мегану, поскольку ее пристальный взгляд был устремлен на волшебницу. Бежать было уже поздно, но она знала: Мегана должна стоять, чтобы показать, что она не убегает. – Встать можешь?
– Нет, – всхлипнула Мегана. – Они сломали мне лодыжку.
– Обопрись на меня, – велела Сьюзен, поднимая ее. – Нет, на левое плечо! Я должна держать руку с мечом свободной.
– Надо забрать у нее девчонку! – крикнула Фрэнсис. – Мама!
Мегана обернулась, глянула через плечо Сьюзен, вскрикнула и попыталась отскочить в сторону. Сьюзен чуть не упала вместе с ней на скомканные одеяла, но устояла и схватила Мегану за талию:
– Нет! Нельзя бежать!
Она понимала страх Меганы. Из какой-то невидимой шахты в дальнем углу площади выползала Старуха. Длинными крючковатыми лапами она цеплялась за стены, таща за собой свою чудовищную улиточную «ногу». Спереди она была похожа на старую женщину, но сзади из сгорбленного женского торса вырастала уродливая раковина.
Гвайр вылез на поверхность и заскользил к ним по бетонному полу. И тут где-то далеко запели охотничьи рога. Звук был сначала слабый, но он приближался с каждой секундой, а вдогонку ему летел зловещий гул колокола.
Того, что висел на часовой башне Алфавитного дома.
И он начал отбивать полночь – это был первый из двенадцати ударов.
– Мама! – закричала Фрэнсис. – Быстрее! У нас нет времени!
Крючья Старухи высекали искры из бетона, когда она отталкивалась ими от пола, посылая себя вперед, длинная «нога» вытягивалась и сжималась, набирая скорость. От напряжения глаза у Старухи выпучились и стали размером с апельсин – человеческие глаза на длинных стебельках, как у улитки. Мегана снова рванулась, но Сьюзен удержала ее.
– Мы будем стоять здесь! – крикнула она.
Чутье заставило ее обернуться, используя Мегану как опору. В воздухе мелькнул Кларент, и каменные розы, которыми запустила в них Фрэнсис, осыпались на пол. Сьюзен снова повернулась к Старухе. Та была уже совсем близко. Крюк протянулся к Сьюзен, но Кларент отбил атаку, со звоном отлетев от камня.
Колокол ударил во второй раз, охотничьи рога пели пронзительнее и ближе. Добавился стук копыт – частые дробные удары, совсем не похожие на обычный лошадиный цокот. К хриплому реву рогов примешивались крики и нетерпеливые голоса, даже отдаленно не напоминающие человеческие. Их можно было бы сравнить с голосами поющих китов, не будь они гуще, страннее и жутче. Сьюзен не столько слышала их, сколько чувствовала. Каждая ее мышца натянулась в ответ на их призыв, каждая косточка задрожала, побуждая бежать. Это желание было почти неодолимым.
Почти, но Сьюзен все же поборола его и не побежала.
Старуха нанесла новый удар, но Сьюзен опять отбилась. Кларент сверкнул в ее руке, лезвие коснулось мрамора там, где он уже треснул, но не рассекло его. Гвайр зашипел, видя, что его удары не достигают цели и жертва не бежит.
Если жертва не бежит, то охоты нет и заклинание не работает.
Колокол ударил опять, приближая нечеловеческий рев Дикой охоты.
– Беги! – закричал Гвайр отвратительно высоким голосом, пронзительным, как скрежет резца по камню. – Убегай!
Мегана изогнулась, отчаянно пытаясь освободиться, но Сьюзен повалила ее на землю и присела над ней, размахивая Кларентом, блокируя новые удары. Каменные розы Фрэнсис снова полетели в нее, но были отбиты, и волшебница вскрикнула от досады, потому что цветы были заколдованы. Сьюзен чувствовала магическую силу каменных снарядов. Не зря Кларент назвали Защитником. Если бы одна из этих роз зацепила ее хотя бы краем, то убила бы наповал.
Колокол ударил в шестой раз, и крики Фрэнсис Гиббонс исполнились гнева и страха. Дикая охота была уже здесь, и пещеру заливал теперь не только солнечный свет из ворот Алфавитного дома, но и отблески красного пламени, а в воздухе сильно пахло смолой от горящих факелов.
Старуха уперлась длинными руками в пол и подалась назад, ее ужасная «нога», эта ожившая глыба серого мрамора, подобралась, готовясь обрушиться на Сьюзен. Но Старуху подвела медлительность улитки. Сьюзен успела откатиться в сторону, выведя из-под удара себя и Мегану. Массивная статуя рухнула на голый бетон, и пол под ней раскололся.
Сьюзен быстро вскочила, зажав между ног Мегану, и нанесла удар в то место, где женский торс Гвайра соединялся с панцирем улитки. Кларент вошел глубоко, камень треснул.
– Мы никуда не бежим! – рубанув Старуху так, что каменные осколки полетели во все стороны, крикнула Сьюзен; она едва слышала себя, звуки Охоты гремели у нее в ушах. – Мы стоим на месте!
– Мама! Мы опоздали! – Отчаянный вопль Фрэнсис почти поглотила какофония Охоты и звон колокола.
Фрэнсис уронила посох и шагнула вперед, но открытые ворота отбросили ее обратно, словно невидимая стена; отступив, она умоляюще протянула руки и снова закричала:
– Мама!
Гвайр бросился к воротам, забыв про Мегану и Сьюзен. Панцирь треснул, чудовище потеряло