– Команда, всем к насосу, сливать шланг! – рявкнула она, распахивая дверь и выпрыгивая наружу. Все последовали ее примеру.
Едва ноги Сьюзен коснулись земли, как мир вокруг нее разительно изменился. Относительную тишину раннего лондонского утра убил непрерывный грохот. Повсюду рвались бомбы, гремели зенитки, взрывы сливались в адскую симфонию, разрывающую уши. Сьюзен чувствовала, как дрожит под ней земля и вибрирует воздух. Видимость почти отсутствовала, от едкой промышленной вони слезились глаза, везде висел черный дым в жутких красноватых отблесках пламени, и деться от него было некуда.
Но шум состоял не из одних взрывов. Повсюду, куда ни глянь, что-то горело, везде непрерывно выл и гудел голодный огонь. Впечатление было такое, словно где-то рядом снова и снова взлетал огромный реактивный самолет, потому что гул не прекращался, не стихал вдали, а делался чем дальше, тем настойчивее и громче.
Сьюзен метнулась к кабине прибора, чувствуя, как съеживается внутри пальто и шлема, словно таким образом может стать маленькой, неприметной мишенью. Вдруг совсем рядом с ней разорвался зенитный снаряд, завизжали, разлетаясь в разные стороны, осколки. От страха Сьюзен рванулась вперед, споткнулась, но удержалась на ногах, схватившись за решетку радиатора.
Она подняла глаза и увидела в нише на стене Золотого Мальчика – маленького херувима со сложенными на груди руками. Он развел их и помахал Сьюзен. Из-за его плеч поднялись и расправились крылышки, ярко-желтые, как у бабочки-лимонницы, такие неуместные в этом аду. Трепеща ими, Мальчик взлетел и опустился перед Сьюзен. Казалось, крылья не выдержат тяжести его каменного тела и оторвутся, так они отчаянно бились, сливаясь в расплывчатое пятно за его спиной.
Из грохочущей тьмы вышел Мерлин и встал рядом со Сьюзен. Она постаралась не вздрогнуть, когда что-то взорвалось недалеко от них и красный свет стал ярче. Коротко стриженным затылком она чуяла усиление жара. Осколки зенитных снарядов, бомб и даже куски сбитых самолетов падали на мостовую металлическим дождем. Друэта выкрикивала приказы, насос прибора добавлял к какофонии вокруг свой характерный ритм, рычали шланги, шипел огонь, сталкиваясь с водой, но все это было каплей в море на фоне торжествующего рева пожара.
– Приветствую тебя, дочь Конистона, – сказал Золотой Мальчик; голос у него оказался на удивление взрослым, даже староватым для такого карапуза; трепещущие крылышки поднесли его ближе к Сьюзен. – И я…
Вдруг он метнулся к ней, как оса, вытянув вперед пухлую ручонку. Мерлин бросился, чтобы перехватить его, но опоздал на долю секунды. Золотой Мальчик коснулся плеча Сьюзен – и все опять стало иначе.
– Я приношу свои извинения за то, что сделал и должен сделать, – продолжил Мальчик, отступая вверх, чтобы оказаться вне досягаемости Сьюзен.
Вокруг по-прежнему пахло дымом, но не с примесью горелого машинного масла и металла, как раньше, а так, словно где-то жгли древесный уголь. Красные отблески и рев голодного пламени присутствовали, но не было ни бомбежки, ни грохота зениток. Сьюзен огляделась, осваиваясь с новым окружением. Прибор исчез, а с ним и книготорговцы. Улица тоже изменилась: вместо асфальта на ней оказался булыжник, посреди мостовой по открытому водостоку бежала вода, смешанная с нечистотами; их вонь почти перебивала едкий запах дыма. Здание с нишей исчезло, на его месте стоял фахверковый дом елизаветинской эпохи: нижний этаж из грубо оштукатуренного камня, а верхние – из досок и мусора.
– Видишь ли, я не мог отказать леди Гвайр, – извиняющимся тоном произнес Золотой Мальчик. – Хотя я хорошо знаю: гнев Сен-Жаков будет страшным и я поплачусь за содеянное. Увы мне!
– Почему ты не мог ей отказать? – сердито спросила Сьюзен.
Она расстегнула тяжелое форменное пальто и достала из кармана кожаного жилета складной нож и серебряный портсигар. Вивьен одобрила эту одежду, поскольку она была выпущена задолго до войны, а Мерлин настаивал, чтобы она всегда носила с собой нож и соль.
– Гринлинг Гиббонс создал форму, но его дочь Эверильда пробудила в ней Великий Пожар, – сказал Золотой Мальчик и взлетел еще выше, к выступу, который в позднейшие времена сменился его нишей. – В каком-то смысле, я такое же дитя Эверильды, как и ее дочь. А Гвайр, в некотором роде, моя мачеха. Семейные обязательства надо выполнять, чего бы это ни стоило.
Вместо ответа Сьюзен открыла складной нож, но больше ничего не успела сделать: две ледяные руки обхватили ее за талию сзади. Она рванулась, пытаясь ударить их владельца головой и разбить ему нос своим жестяным шлемом, но шлем слетел, а когда она попыталась просто упасть назад, то не смогла сдвинуть с места того, кто ее держал. Она как будто уперлась в стену.
Без особых усилий ее подняли, развернули и подбросили вверх так, что она повисла на плече серо-белой статуи из пурбекского мрамора. Это был какой-то средневековый святой или святая. Семифутовая фигура неопределенного пола в длинном одеянии с веревкой вместо пояса и в сандалиях на босу ногу. Когда-то у фигуры была, наверное, корона, но время не пощадило ее, превратив в кольцо из странных маленьких бугорков вокруг головы, похожих на наросты. Четки и крест, заткнутые за пояс, сохранились лучше и были вполне узнаваемы.
Каменный святой энергично зашагал в сторону юга по окутанной дымом Гилтспур-стрит, мимо бригады закопченных, испуганных горожан XVII века, которые, увидев статую, завопили от страха. Кто-то упал в обморок, кто-то стал креститься и громко читать молитвы, и только один крепкий парень схватил топор и бросился за ними, крича что-то про дьявола.
– Нет, нет, не надо! – взвизгнула Сьюзен, когда парень почти поравнялся с ними, потрясая топором.
Вряд ли он мог повредить каменную статую, но вот попасть в саму Сьюзен мог вполне. Она извивалась, пытаясь освободиться, но рука святого держала ее за талию крепко, как удавка из камня.
Парень с топором еще вопил о дьяволе, когда дым, огонь и шум исчезли так внезапно, точно кто-то повернул рубильник. Красные отблески погасли, сменившись холодным сиянием современных уличных фонарей.
Святой покинул владения Золотого Мальчика и вернулся в 1983 год. Прямо перед ними, у слегка покачивающейся ленты оцепления, натянутой поперек дороги, стояли трое полицейских в форме. Они вытаращили глаза на невесть откуда выскочившую статую с девушкой на плече и потеряли драгоценные секунды. Святой промчался мимо них, разорвав ленту, как бегун на финише.
– Позовите инспектора Грин! – крикнула Сьюзен. – Не приближайтесь к