– Миссис Макнил, когда я заглянула к ней, готовила пирог с говядиной по-бургундски, – ответила Вивьен. – Сказала, что это ради особого случая, ведь Сьюзен не обычная гостья, к тому же первая постоялица и так далее. Пирог огромный, как стол. Думаю, она ожидает несколько дополнительных гостей.
– В таком случае я согласна удостоить вас своим присутствием, – заявила Одри, вдруг забыв акцент кокни и переключившись на чистейший английский, какого не постыдилась бы и королева-мать. – Мы прибыли.
Золотой «капри» уже стоял перед домом, и это наверняка негативно отразилось бы на самооценке Одри, если бы она сама не пропустила его вперед на последнем повороте. Из «капри» вышли Диармунд и леворукий книготорговец и направились в разные стороны переулка. Дождавшись от них сигнала, Мерлин открыл дверцу машины, а еще один леворукий распахнул дверь дома. Длинная тень леворукого скользнула на улицу, угловатая и грозная для всех, кроме Сьюзен и компании.
Глава 16
Лондон, вторник, 13 декабря 1983 года
Огонь (англо-саксон. fyr; греч. pur). Я сам прошел через огонь; я чувствовал запах огня.
Пять часов спустя Сьюзен втиснули между Мерлином, Вивьен и Диармундом на сиденье для экипажа хорошо восстановленного или просто никогда не бывавшего в деле пожарного автомобиля «бедфорд-хэви». За рулем устроилась тетя Друэта, а рядом сидели тетя Керидвен и тетя Патриция. Ни одна из трех не выглядела старше сорока пяти, и все оказались совершенно убедительны в образе пожарного вспомогательной пожарной службы времен 1940 года в ладно сидящих синих шерстяных куртках, прорезиненных штанах и жестяных шлемах с красной полоской вокруг полей. Даже над прическами словно недавно потрудился парикмахер из тех же сороковых годов: короткие стрижки были умело подвиты и уложены так, чтобы хорошо смотрелись под шлемами. Оказалось, что тетушки действительно только что укладывали волосы. Женщины подтрунивали друг над другом из-за своего щегольства, вспоминали пожары, которые тушили более сорока лет назад, сослуживцев, личные потери и трагедии – словом, все то, что обычно скрывается за веселыми воспоминаниями о прошлом, но не высказывается вслух.
Остальные, по сравнению с тетушками, подкачали. Рукава форменного пальто Сьюзен были длинноваты, а шлем – великоват. Даже Мерлин выглядел небезупречно, хотя и убил целых десять минут на подшивку штанов, перед тем как они прыгнули в такси Одри и понеслись встречать тетушек-пожарных и их машину.
– А тетушки праворукие или леворукие? – шепнула Сьюзен на ухо Мерлину, надеясь, что голоса женщин и рев старинного двигателя помешают им услышать ее вопрос или хотя бы позволят сделать вид, что они ничего не слышали. Поскольку все три были в тяжелых кожаных перчатках соответствующей эпохи, она не могла сказать, к какой ветви клана принадлежат женщины.
– Друэта – равнорукая. Обычно она отвечает за нашу библиотеку в туннеле Кроули в Эдинбурге, но сегодня прилетела сюда, – прошептал Мерлин в ответ. – Керидвен и Патриция – праворукие. Приехали из Торн-Хауса.
– Когда ты говоришь «прилетела», ты имеешь в виду самолет? – спросила Сьюзен.
Круглые глаза Друэты, свирепые, как у хищной птицы, вызвали у Сьюзен подозрение, что она может летать и сама.
Мерлин нахмурился:
– «Бритиш каледониан» в Гатвик. Или тебя интересует, сама ли она вела самолет?
– Нет, – пожалев о своей шутке, ответила Сьюзен.
– Многие из нас пилоты, – серьезно сказал Мерлин. – Особенно леворукие.
– Внимание, я получила сигнал, – внезапно сказала Друэта, переходя с разговорного тона на рабочий. – Грин сообщила с начала Гилтспур-стрит, что полиция под ее руководством перекрыла шоссе к югу от Кок-лейн, а ее сотрудники на северном конце улицы открыли ворота, обычно закрытые для въезда автотранспорта с большой кольцевой развязки в Смитфилде, и готовы закрыть их снова, как только через них проследует прибор.
Трогаясь с места, «бедфорд-хэви» произвел еще больше шума, а скрежет коробки передач под рукой Друэты привлек внимание ее спутниц на переднем сиденье, которые с умилением заговорили о том, сколько мастерства и водительской сноровки требовалось для управления этим устройством, и с сожалением – об общей неприхотливости современных автомобилей с синхронизаторами и другими подобными устройствами, созданными для того, чтобы расслабить водителя.
К счастью, впереди не было пробок – спасибо отвлекающим маневрам Грин, – и только сотрудники станции скорой помощи, кучковавшиеся перед зданием кто с чашкой чая, а кто с сигаретой, видели допотопную пожарную машину, которая с ревом пронеслась мимо них и, воняя выхлопными газами, покатила вниз по Гилтспур-стрит.
– Итак, Сьюзен, запомни: владения Золотого Мальчика совсем небольшие, его власть распространяется всего на пятьдесят-шестьдесят ярдов от статуи, которая и является его локусом, – сказала Вивьен. – Это херувим, он сидит в нише на углу здания на Кок-лейн… Да, Диармунд, мы знаем, что эта улица получила свое название от борделей, которых когда-то там было полно.
– Я не знала, – сказала Сьюзен. – Это что, правда?
– Да, – ответила Вивьен. – Так вот, статуя находится в нише на углу Кок-лейн и Гилтспур-стрит, на уровне человеческого роста. В этот раз мы не даем тебе никаких гарантий безопасности, поскольку их никогда не дает сам Мальчик, ведь пожар – дело непредсказуемое. Откуда-нибудь всегда может вылететь горящий уголек или хотя бы непогашенный окурок, и, если кто-нибудь пострадает от подобной случайности, Мальчик не хочет прослыть лжецом. А потому, если что-то вдруг пойдет наперекосяк, со всех ног беги из этого уголка Второй мировой на север по Гилтспур-стрит. Там тебя будут ждать Грин и наши люди.
– Я буду рядом, – сказал Мерлин. – А Вивьен и Диармунд помогут тетушкам.
– Будет много дыма, шума и огня. В общем, довольно страшно, – крикнула спереди тетушка Друэта. – Все, что связано с пожаром, мы берем на себя, а вы оставайтесь возле прибора и, что бы ни случилось, не заходите в дом. Ясно?
С заднего сиденья грянуло дружное «да».
Было уже совсем поздно – или еще совсем рано, – когда вахтер больницы Сент-Бартс вышел на улицу, чтобы спокойно покурить. Встав под арочным переходом больницы, он набил трубку табаком и только чиркнул спичкой, как из-за угла вдруг вылетел «бедфорд» и понесся прямо на него. От неожиданности вахтер выронил и спичку, и трубку и остолбенел. Ему было много лет, и он еще помнил Вторую мировую.
– Мальчик проснулся, – сказала Друэта. – Звони.
Керидвен протянула руку и стала энергично дергать за ручку, отчего над кабиной запрыгал и зазвенел колокольчик. Пронзительное «динь-динь-динь» пробилось даже сквозь рев двигателя. Друэта повернула руль вправо и тут же нажала на тормоза. Те завизжали так, что у всех, кто сидел внутри, возникло