– Да, скука, – отозвалась Вивьен. – Пойду принесу оборудование.
И она пошла к шкафу за посеребренной опасной бритвой, двумя разномастными парами щипцов, тоже посеребренных, – такими в былые времена накладывали салат – и за антикварной серебряной булавкой для шляп. Спеша с ними назад, Вивьен все же зацепилась блузкой за уголок ящика, но даже не заметила этого – так была занята мыслями о загадочном предмете под обложкой книги на своем столе.
– Такая фиксация на «Алисе» может указывать на интерес сэра Ричарда к эзотерике. Он, случайно, не был практикующим магом или кем-нибудь в этом роде?
– Практикующим не был, хотя рядом, может, и стоял, – ответила Руби; склонившись над книгой так низко, что ее нос едва не касался переплета, она разглядывала его сквозь лупу, которой пользуются ювелиры. – Часто приходил в книжный, был, можно сказать, постоянным покупателем, в контактах с Древними не замечен. Прошел проверку в тысяча девятьсот шестьдесят пятом, повторно в тысяча девятьсот семьдесят восьмом, чист как стеклышко. По-моему, у него ума не хватило бы что-нибудь спрятать. Не исключено, что у него были какие-то подозрения, но они так и остались подозрениями.
– И никаких связей с Сулис Минервой? – спросила Вивьен, подходя к столу.
Руби отошла к окну, где передвинула чайный ящик, загораживавший окно. Стоял зимний день, солнечного света было мало, но все же. В комнате горела шестирожковая люстра. Казалось бы, вполне достаточное освещение, но обе знали, что солнечный свет – лучшее средство для обнаружения всего тайного и скрытого, а также для защиты от любых враждебных сущностей, которые процветают в темноте.
– Его никогда не видели в банях, – ответила Руби. – Будь он почитателем ее культа, то обязательно хотя бы раз зашел туда. Есть, правда, другие места ее силы, но я сомневаюсь, что он бывал и там. Он вообще был именно тем, кем казался: дико богатым и дико скучным старым пердуном, который не работал ни одного дня в жизни, а только и делал, что собирал книги.
– Значит, аномалия, – сказала Вивьен. – Ну-ка, давай посмотрим, что у нас тут. – Опасной бритвой она сделала надрез на коже переплета и щипцами раздвинула края. – Похоже, сюда засунули сложенную страницу. Бумага старая. Старше самой книги.
Большой палец на правой руке Вивьен неудержимо задергался. В то же мгновение в пологе зимних облаков открылся просвет, и самый настоящий солнечный луч скользнул прямо в окно мастерской, где в нем сразу заискрились невидимые прежде пылинки. Но благодати не суждено было продлиться: тучи сошлись так же внезапно, как и разошлись, а солнечный луч погас так бесповоротно, словно где-то в небе повернули рубильник.
– И мощная, – продолжила Вивьен. – Прямо пропитанная магией. Такая магия может исходить только от сущности, не от человека, будь он даже практикующим волшебником. По-моему, пора звать леворуких.
– Сейчас позвоню, – отозвалась Руби. – Не знаю, правда, кто сегодня свободен. Полли с Ибрагимом сопровождают следующую партию книг сэра Ричарда, и в банях дежурит полная смена.
Она подошла к переговорному устройству у входа и нажала на большую оранжевую кнопку. Устройство крякнуло, хрюкнуло, и из него раздался капризный женский голос:
– Да? Что там еще?
– Дельфина, это Руби. Я в сортировочной. Можешь послать сюда кого-нибудь из леворуких, а лучше пару? Вивьен нашла в одной книге магию.
– Сейчас посмотрю, кто на месте.
В стене между книжным и табачным магазинами было окно со ставнем. Вивьен и Руби услышали шаги, стук отодвигаемого ставня, окрик Дельфины и неразборчивый ответ откуда-то издали.
– Эй, бездельники, поднимитесь-ка кто-нибудь наверх, в сортировочную. Вас там спрашивают. Да, можешь и ты. Что? Какая мне разница, зарегистрирован ты или нет. Давай топай!
Шаги приблизились, Дельфина прокуренным голосом рявкнула в переговорное устройство:
– Сделано, – и отключилась.
– Есть идеи? – спросила Руби, возвращаясь к столу.
Вместе с Вивьен она уставилась на книгу, лежавшую задней сторонкой обложки вверх. На обложке зиял разрез.
– Пока нет, – ответила Вивьен, взяла длинные щипцы и пощелкала ими.
Руби протянула руку вперед так, чтобы ее открытая ладонь оказалась в шести дюймах над книгой, и глубоко вдохнула.
И выдохнула:
– Насчет колдовства ты в целом права. Но насчет его происхождения, по-моему, ошибаешься. Вряд ли это сущность. Скорее, это совместное предприятие. Маг-человек нарисовал карту и устроил фокус, а кто-то из Древних добавил ему магических сил. И если это сущность, то я такую не знаю. Она очень старая, холодная и жесткая.
Вивьен кивнула. Склонив голову набок, она слушала шаги за дверью: кто-то бежал вверх по лестнице, перескакивая через три, четыре, а то и через пять ступенек, хотя на ногах у этого кого-то явно были тяжелые ботинки или сапоги.
– Наш леворукий помощник на подходе, – суховато заметила Руби.
– Угу, – протянула Вивьен.
Было что-то знакомое в этих торопливых шагах, в ненужной спешке, в избытке joie de vivre[1], с которым человек старался покрыть как можно больше ступеней одним прыжком. Поэтому, хотя Вивьен и не ожидала встретить здесь именно этого леворукого книготорговца, она не особенно удивилась, когда дверь распахнулась и на пороге сортировочной появилась молодая особа, одетая необычайно стильно, правда по моде, кажется, 1816 года.
На особе был сногсшибательный лисий палантин поверх утреннего платья с высокой талией из бледно-голубой итальянской тафты, с золотистыми лентами по манжетам и горловине; левую руку молодой особы покрывала перчатка из белой лайковой кожи, а на голове, поверх кружевного чепчика, красовалась соломенная шляпка с такими же лентами, как на платье. Историческую достоверность ансамбля нарушала необычайно большая сумка, которую видение держало в руке, да носы тяжелых ботинок «Док Мартенс», выглядывавшие из-под длинного подола.
Все книготорговцы – оборотни по натуре, а потому способны менять пол, и не только способны, но и время от времени это делают. Однако данное явление из эпохи Регентства принадлежало к мужскому полу и приходилось Вивьен младшим братом по имени Мерлин. Ему просто нравилось создавать образы, и в своих фантазиях он не знал удержу. Вивьен и Мерлин были очень похожи внешне, так что всякий, кто видел их вместе, сразу признавал в них брата и сестру, но только Мерлин обладал свойством притягивать к себе все взгляды, и это полностью устраивало Вивьен.
– В Бате, пока я шел по Мэнверс-стрит, – начал Мерлин, отвечая на незаданный вопрос Руби, который прочел в ее взгляде, устремленном на его костюм, – я заработал четыре с половиной фунта, позируя для фото с американскими туристами. Будь у меня поляроид, я бы ушел на пенсию через пару дней – снимки пошли бы не меньше двух