«Вот змей!» — подумалось Георгию, хотя в глубине души он был согласен с Двуреченским.
А вслух сказал:
— В любом случае это не повод для меня идти против своих, законников, которые работают в охранке или в Службе эвакуации пропавших во времени.
— Законники? — Двуреченский снова посмеялся. — Ни агенты здесь, ни твои кураторы из будущего до сих пор как-то особо не интересовались твоей судьбой, а, Георгий? Без зазрения совести заслали этакого орла в прошлое, да еще и неоднократно, но не предупредив ни разу! В первый раз, скажу я тебе, когда в тебя стреляли в две тысячи двадцать третьем, это ж тоже было сделано по их указке. Я тебе потом все подробно расскажу. И, разумеется, научу возвращаться домой, даже без посторонней помощи! — пообещал он.
Ратманов, конечно, и сам догадывался, что все происходящее с ним не случайно. Но и верить прощелыге Двуреченскому оснований пока не сильно прибавилось.
— Ага, все мне потом расскажешь, конечно, плавали, знаем… — заметил Георгий.
Тогда в темноте раздался протяжный вздох, и Викентий Саввич выложил последний свой козырь:
— Ладно, заговорились мы с тобой. А знаешь самый действенный способ узнать, что о тебе думают другие? — спросил он, и в его тоне звучала новая загадка.
— Просвети.
— Просто сделай так, чтобы другие тебя не видели, и послушай, что они о тебе говорят. Хотя бы пять минут… — произнес Двуреченский и нажал какую-то кнопку в темноте, как будто прибавил громкости на радио.
После чего подельники услышали голоса агентов охранки и СЭПвВ, что продолжали переворачивать все в доме Викентия Саввича. Так, Монахов, с которым у Георгия до сих пор складывались отличные отношения, заметил, что как к профессионалу к Бурлаку-Ратманову у него вопросов нет.
— Он молодец, один из лучших офицеров, каких я только знал. Не зря его использовали для охраны первого лица. Его внимательность и смекалка позволили предотвратить очередное покушение анархистов времени, — излагал Александр Александрович.
Но затем последовала ложка дегтя, способная испортить всю бочку меда:
— Но как о человеке ничего не могу сказать… — продолжал Монахов. — Ратманов меняет сторону как перчатки: то он бандит, то полицейский, потом снова может перейти нам всем дорогу. С таким в разведку я бы не пошел.
— Вот, видишь, а вернее слышишь! — прокомментировал Двуреченский. — И это твои замечательные коллеги.
Можно было расслышать и слова Казака:
— О человеческих качествах Гимназиста хотите? — спросил Скурихин не без пренебрежения. — Чего стоит только его влечение к какой-то шелудивой девке с Хитровки. Совсем башку от нее потерял! Хотя до того и способным казался. Нет, такие бойцы мне не нужны!
Ратманов только сопел в темноте, когда Двуреченский убавил громкость до нуля.
— Достаточно? Или еще хочешь?
— Какой у тебя план? — спросил Георгий.
— План простой…
По мысли Двуреченского, и надо признать — довольно дельной, долго в этой комнатушке просидеть они бы не смогли, даже несмотря на запасы жидкости и консервов. Все равно снаружи их ждали люди из охранки и СЭПвВ, рано или поздно убежище нашли бы. Но выход был! Воспользовавшись теменью, первым наружу должен выйти Ратманов, чтобы отвлечь внимание на себя, заболтать коллег и пустить по неверному следу. А чуть позже тайную комнату покинул бы уже и Викентий Саввич.
— Ну и завтра ночью мы встретимся с тобой на вокзале и уберемся из города к чертовой матери! — резюмировал едва ли не самый разыскиваемый человек в 1913 году.
— Куда-куда?
— К чертовой матери, говорю, — повторил Двуреченский, — куда-нибудь… на север, к примеру!
— Почему на север? И север — понятие растяжимое. В Петербург, Романов-на-Мурмане или, может, по Золотому кольцу? — спросил Георгий, не скрывая недовольства. Было похоже, что старый подельник опять играет с ним в какие-то игры.
— В Романов тоже неплохо… Но нет. Скажем, в Ярославль, — ответил тот серьезно, как будто важнее выбора города сейчас ничего и не было.
— Ха! Но ты действительно рассчитываешь, что я добровольно соглашусь составить компанию самому разыскиваемому на данный момент дезертиру?! — в свою очередь изумился Жоржик. — Вместо того, чтобы спокойно попивать чай с любимой женщиной и.
— Ха-ха-ха! — хохотнул в ответ Двуреченский. — А кто сказал, что ты будешь спокойно попивать чай с Ритой?! На Риту у коллег уже совсем другие планы, даже хахаль новый — ты ж читал в ее досье, в будущем! Как и на тебя. Думаешь, если несколько раз уже использовали втемную, постесняются повторить снова? Кроме того, теперь ты важный свидетель. А с лишними свидетелями сам знаешь, как принято поступать.
— И взамен ты предлагаешь бегать от СЭПвВ по началу двадцатого века.
— Взамен я предлагаю волю. И свободу. Самому решать, как и когда ты отправишься из прошлого в будущее и наоборот! По-любому лучше, чем быть слепым орудием в чужих руках. И времени у нас в обрез! Буду ждать тебя на Савеловском вокзале рано утром. В пять. А я пока перекантуюсь здесь.
— Ну, допустим. А я?
— А ты иди! Удачи, Жоржик! И это… не говори никому: ни Рите, ни этому твоему… слуге! За ними будут следить в первую очередь.
Викентий Саввич снова нажал какую-то кнопку. И Георгий шагнул из абсолютной темноты в чуть более освещенное помещение большого дома.
— И не забудь еще увести товарищей из прошлого и будущего по ложному следу! — напутствовал напоследок Двуреченский, а затем закрыл за собой люк и затих.
«Легко сказать…» — подумал Георгий.
Выбравшись на свет божий, Жора обратил внимание на одну бесхозную и уже зажженную керосинку, взял ее и поднялся на второй этаж. Там с подобными же источниками освещения агенты продолжали поиски Двуреченского.
— Фу… — громко пожаловался Ратманов, сделав вид, будто только что секунд за десять одолел стометровку. — Убег. Убег, гнида!
— Кто убег? Как убег? Это ты, Ратманов?! — вокруг него моментально выстроились все, кто были поблизости.
— Двуреченский, вернее, Корнилов, — пояснил Жоржик. — Вроде алкаш старый, а бегает как Усэйн Болт[58]!
— Реально? Опять ушел? Вот жулик.
— Ага, — подтвердил Георгий, все еще не в силах отдышаться. — Гонял его в темноте по всему дому. А он открыл окно в комнате для гостей, да и сиганул вниз!
— Сиганул вниз? — зашептались агенты, передавая его показания из уст в уста. — Ну а ты?
— А я… Не дурак вроде, чтобы в полной темноте выпрыгивать из окна второго этажа в такую же кромешную темень.
— Да, не дурак…
— А потом он встал кое-как и, кряхтя, заковылял оттуда.
— Куда?!
— В сторону Москвы-реки… Далеко не уйдет! Но только если вы поторопитесь. Все силы нужно бросить, чтобы его там настичь!