— То есть на всех руководителей московских правоохранительных ведомств, так как «инцидент» тоже произошел в Москве, — констатировал Ратманов.
— Именно, — подтвердил Кошко, и выражение его лица стало еще более угрюмым. — Но по секрету тебе скажу, не нравится мне все это: ответственность огромная, а полномочий — шиш, вдобавок у нас и других дел по горло, а Джунковский ведет какие-то свои игры и мешает всем работать.
— И каковы наши действия?
— Мы установили негласный консенсус, что следственная группа будет представлена нашими помощниками: от охранки — Штемпелем или Монаховым, если Борис Александрович занеможет, от градоначальства — вице-губернатором, от нас будешь ты, тем более сам был непосредственным участником «инцидента», а также помогал изловить злодеев. Сильно выпячивать сыскное не надо, но поприсутствовать на всех допросах придется!
— Есть! То есть в группу войдут почти все те же лица, бок о бок с которыми я провел последние полгода? Кроме разве Двуреченского…
— Ты опять?
— Нет, я понимаю, что он болен.
— Тебе бумагу показать? — впервые вышел из себя Кошко. — Иди сюда, Ратманов! Вот, смотри! — и он достал из стола какой-то документ с печатью. — Официальное больничное свидетельство на имя Викентия Саввича Двуреченского! Увидел? Усек? Вопросы есть?
Попаданец хорошенько рассмотрел фразу «выбыл по болезни на 10 дней». Каких-то дополнительных подробностей в бумаге не приводилось. И нельзя сказать, что Георгий был этим полностью удовлетворен, но появилась хоть какая-то ясность.
— Спасибо, Аркадий Францевич!
— За что?.. Иди. Работай!
— Служу Его Императорскому Величеству!
3
Разумеется, больничное свидетельство не снимало всех вопросов относительно состояния Двуреченского. Тем более что Ратманов неплохо знал этого пройдоху. Неужто действительно занемог? Или же хитрый заместитель Кошко в очередной раз нашел способ избежать ответственности? Чтобы это проверить, Ратманов решил нанести визит старому знакомому.
После того как в начале года сгорел дом Викентия Саввича на Чистых прудах, тот обитал в доме на Моховой. Уже совсем скоро Георгий отпустил извозчика, поднялся по ступенькам и постучал в дверь нового жилища коллежского секретаря. Открыл не Викентий Саввич, но знакомый дворник Филипп. Столь же хмурый, как и Каллистрат, с одной только разницей — этот, второй, по-видимому, недолюбливал Ратманова.
— Добрый день, Филипп! — поздоровался Георгий, стараясь вести себя непринужденно. — Я пришел проведать Викентия Саввича.
— Хозяин в отъезде, — отрезал дворник, не проявив ни капли учтивости.
— Неужели? — почти удивился Ратманов, хотя от «хозяина» можно было ждать чего угодно. — А когда он вернется?
— Не знаю, — буркнул Филипп, готовясь захлопнуть дверь перед носом полицейского. — Уходите.
Георгий почувствовал, как внутри растет раздражение. Но он не собирался уступать так быстро.
— Филипп, я вас прошу, — сказал он, стараясь оставаться вежливым, — передайте Викентию, что я был у него.
— Я сказал, что он в отъезде, — повторил слуга, и его голос стал еще резче. — Уходите!
Сжав кулаки на долю секунды, но ничем больше не выдав своего состояния, Ратманов развернулся и отправился прочь. Он не верил в болезнь Двуреченского. В его голове все глубже укоренялась мысль, что тот играет с ним в очередную игру. «Но я выведу тебя на чистую воду, Викентий Саввич!» — мысленно поклялся Георгий Константинович.
4
Переделав еще кучу дел, к вечеру Жоржик вернулся в квартиру на Поварской, где был встречен собственным слугой. В отсутствие хозяина Каллистрат занялся собой, похоже, побывал днем у цирюльника и обновил свой прежний дворницкий гардероб. Теперь он выглядел как натуральный камердинер!
— Добро пожаловать домой, ваше вашество! — произнес Каллистрат свою любимую приговорку. — Как прошел день?
— Так себе, — Георгий все еще разглядывал вчерашнего дворника. — У тебя, как я посмотрю, получше.
Каллистрат почти смутился, но быстро перевел разговор на другую тему:
— Знаете, я работал дворником в полицейском управлении и повидал всякое. Люди приходят и уходят, но некоторые остаются в памяти надолго. Взять Викентия Саввича…
Георгий вопросительно посмотрел на слугу.
— …Я помню, как он к нам пришел. Это было-то всего каких-то пять лет назад, может, чуть побольше. И поначалу он не был таким важным.
— А каким он был? — Жоржик заинтересовался.
— Ну каким? Простым. Тихим. Не знал он еще тогда, что можно быть столь безразличным к людям.
— Ты знаешь, куда я ходил?
— Я же вижу, как вас это беспокоит, — косвенно подтвердил догадку бывший дворник. — Вот, к примеру, он всегда был насторожен, если кто-то заходил в его кабинет. Будто ждал, что его подловят. А еще припоминаю, как в другой раз Викентий Саввич, уже вошедши в силу, накричал на одного из наших только за то, что тот слишком громко смеялся в коридоре.
— К чему клонишь, Каллистрат?
— К тому, ваше вашество, что чудной он. Не нравился он мне никогда. И нехорошо мне делается, когда он вас вот так…
— Это ты от его дворника узнал, что ли, о моем визите? — попробовал выстроить логическую цепочку Ратманов.
— Ну, Филипп сказывал об том Фролу, Фрол — Артамошке, а Артамошка уж мне.
— Эка у вас все устроено, ничего от ваших глаз и ушей не скроется, — пробормотал себе под нос Георгий, но задумался. — Послушай-ка. Я тут грешным делом думал навестить прежнее жилище да выбить дурь из головы одного соседа, который пишет на меня бумаги в управление. Но поскольку я теперь не просто сосед и не просто полицейский, не хочется мне самому такими вещами заниматься.
— Ясно, ваше вашество!
— Чего тебе ясно, Каллистрат? — уже даже рассердился на излишнюю расторопность «камердинера» Ратманов. — Просто сходи, когда время будет, да послушай, что об том другие дворники говорят, хорошо? Да кума моей прежней хозяйки, по той же причине не хочу сам ее беспокоить. Но хочется понять, что там вообще происходит? А то все как с ума посходили, и нету этому логического объяснения. Понимаешь?
— Понимаю! Пойду сразу к Фролу, он всех там знает! — и ретивый слуга едва не убежал раньше времени.
— Да погоди ты! — осек его попаданец. — Успеешь еще. Повторяю: выбивать дурь, то есть бить никого не нужно! Просто послушай, что люди говорят, да и все. А у меня есть дела поважнее, к примеру, расследование покушения на царя…
5
В комнате для допросов, расположенной в дальнем крыле Бутырского тюремного замка, царила атмосфера недосказанности. Офицеры охранки фон Штемпель и Монахов стояли, скрестив руки на груди, и выглядели недовольными. Напротив с непроницаемым лицом сидел казак из роты почетного караула, что должен был охранять императора. Рядом находился и Ратманов. Но, будучи непосредственным участником «инцидента» и согласно указанию своего шефа, не вмешивался, а наблюдал за молчанием арестованного со стороны.