И точно – на большом валуне у входа в пещеру сидел филин. Обычный с виду филин. Он чем-то лакомился, и не обращал внимание на происходившее вокруг. Но Урфин-из-настоящего теперь видел его истинную суть. Под иллюзией перьев, словно на миг, проступая призрачным контуром, угадывались чуждые, грибовидные очертания, в желтых глазах плескался холодный, нечеловеческий разум, оценивающий, выжидающий, полный инопланетного терпения. Самозванец!
Не давая себе времени на раздумья или страх, Урфин собрал остатки той силы, что еще бурлила в нем после ритуала, усиленной эхом воли его друзей. Он не стал представлять камень. Он представил саму пустоту, отрицание бытия, черную дыру, пожирающую свет и разум. Он сконцентрировал всю свою ненависть, все свое отчаяние, весь ужас перед тем, что могло случиться, в один-единственный ментальный удар и обрушил его на существо на валуне.
Раздался не хлопок, а скорее глухой, влажный, разрывающий звук, будто лопнул гигантский пузырь, наполненный гнилью. Он сопровождался коротким, невыносимо высоким, режущим слух визгом, который, к счастью, тут же оборвался. Существо на валуне дернулось в конвульсиях, его форма на мгновение потеряла четкость, расплылась, показывая истинную гротескную сущность – хаотическое сплетение розово-серых клешней, радужных перепончатых мембран и вибрирующих, как у насекомого, отростков, – а затем оно обмякло, коллапсировало само в себя и сползло на землю бесформенной, отвратительной лужицей дрожащей протоплазмы, которая быстро начала темнеть, пузыриться и быстро высыхать под лучами обычного земного солнца.
- Живи, Родина! – прошептал столяр еле слышно, одними губами.
Урфин тяжело дышал, прислонившись к скале. Руки его тряслись. Тошнота подступала к горлу. Но он сделал это! Он уничтожил чудовище до того, как все началось! Кошмар предотвращен!
Джюс даже не заметил, что для этого ему не потребовались ни Камни Эха, ни Черная книга Гингемы. Неужели он на несколько секунд стал настоящим волшебником?
И тут он услышал знакомые шаги на тропе. Из-за поворота появился… он сам. Урфин из прошлого. Угрюмый, нелюдимый столяр в своем старом зеленом кафтане и зеленых ботфортах, с настороженным и жадным блеском в глазах, идущий к пещере Гингемы в надежде поживиться ее добром и властью. Он еще ничего не знал. Он шел навстречу своей судьбе, не подозревая, что она только что круто изменилась.
Урфин Джюс смотрел на своего двойника из прошлого, и странная, горькая, но и какая-то освобождающая улыбка заиграла на его лице. Сейчас этот столяр войдет в пещеру. Не найдет там никакого мудрого филина-советника. Не найдет он и остатков Ми-Го. Возможно, он найдет Черную Книгу… но без проводника, без того, кто нашепчет ему о Камнях Эха, о власти над умами, он вряд ли поймет ее истинную суть. Скорее всего… он отбросит ее, сочтя бесполезной или слишком опасной. И тогда… тогда его путь пойдет по другому руслу. Вероятно, по тому, что он видел во сне. Удивительное растение в огороде… живительный порошок… деревянные солдаты… завоевания, гордыня… и неизбежное, позорное поражение от рук Элли и ее друзей.
«Да, ему еще предстоит пережить и триумф, и падение, – подумал Урфин-из-настоящего, провожая взглядом свое прошлое «я», скрывающееся в темном зеве пещеры. – Его будут ненавидеть, презирать, гнать… Это незавидная участь. Но это… это все же лучше. Бесконечно лучше, чем гибель тысяч жителей в чудовищных экспериментах Ми-Го, чем превращение нашей страны в сырьевую базу для пришельцев со звезд. Пусть будет так. Это меньшее зло».
Он почувствовал странное, опустошенное умиротворение. Он изменил будущее. Он спас Волшебную страну от космического кошмара, пусть и ценой возвращения к другой, более понятной и преодолимой беде. Он искупил свою вину… хотя бы отчасти.
И тут мир вокруг него снова пошел рябью. Небо и земля закачались. Его закрутило, швырнуло в слепящий, ревущий вихрь времени, который выталкивал его из прошлого, которое он только что осквернил своим вмешательством…
…Он очнулся на пыльном полу. Голова раскалывалась, тело ломило от нечеловеческой усталости. Он попытался сфокусировать взгляд. Рядом склонялись знакомые лица – встревоженная Элли, хмурый Чарли, озабоченный Страшила, блестящий Дровосек… Камни Эха на полу потускнели и остыли, превратившись в самые обычные булыжники. Гул прекратился. Портал исчез без следа.
– Урфин! Ты вернулся! – воскликнула Элли, и ее голос, дрожащий от облегчения, показался ему странно далеким, как будто звучащим из-за толстого стекла. Она протянула руку, чтобы помочь ему сесть…
Но ее рука прошла сквозь него. Фигуры друзей замерцали, стали полупрозрачными, как призраки из его недавнего сна. Их встревоженные лица начали расплываться, таять, словно утренний туман под лучами восходящего солнца.
– Элли? Чарли? – прохрипел Урфин, протягивая руку, но пальцы его сжали лишь пустоту.
Сама хижина вокруг него тоже начала меняться. Ветхие стены растворялись, уступая место знакомым, крепким бревенчатым стенам его собственной мастерской в Когиде. Пыльный земляной пол сменился привычными досками, покрытыми стружкой. Запах гнили и запустения исчез, сменившись родным запахом дерева, клея и лака.
Он лежал один. На полу своей мастерской. Вокруг – верстак, инструменты, недоделанные игрушки со свирепыми мордами. За окном виднелся его огород, где на грядках зеленела обычная капуста и морковь, а не чудовищные порождения бури. Никаких Камней Эха. Никаких следов портала.
– Да, – прошептал Урфин в оглушительной тишине своей мастерской, обращаясь к тающим призракам друзей. – Кажется… кажется, получилось. Я… я убил его. Самозванца. Его больше нет.
Он с трудом сел, оглядываясь вокруг. Тишина. Обычная тишина деревенского утра. С улицы доносился не жужжащий стрекот Ми-Го, а привычный шум ветра в деревьях, отдаленный звон бубенчиков на шляпах спешащих по своим делам Жевунов, пение птиц...
Он изменил прошлое. И прошлое изменило настоящее. Той временной линии, где Элли и Чарли пришли ему на помощь, где Ми-Го пробудились, больше не существовало. Он стер ее. Он остался один. Один – в мире, где ему еще только предстояло пройти свой путь.
Пробудившиеся Ми-Го исчезли из этой временной линии. Или же они по-прежнему спали глубоко под землей, куда не спускаются даже самые смелые рудокопы?
Глава 29. Невозможный гость
Урфин не помнил, как уснул. Измотанный до предела телом и душой, он рухнул на свою жесткую кровать прямо в одежде и провалился в тяжелое, вязкое забытье, лишенное даже снов. Когда он открыл глаза, в окно мастерской уже вовсю било яркое полуденное солнце. Голова