Наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь жужжанием за окном и тихим всхлипом Элли. Идея была настолько чудовищной, настолько выходящей за рамки всего мыслимого, что друзья смотрели на Урфина с разинутыми ртами.
– В… в прошлое? – первым обрел дар речи Страшила. Его соломенная голова беспомощно замоталась. – Но… Урфин… это же… время! Разве можно его… повернуть? Изменить? Мои мозги говорят, что это может вызвать… парадоксы! Непредсказуемые последствия! А что если станет еще хуже?
– Хуже?! – Урфин истерически рассмеялся, и смех этот прозвучал жутко в тесной хижине. – Хуже, чем это?! Хуже, чем превращение в безмозглую куклу в банке на потеху грибам с Юггота?! Нет, Страшила! Хуже уже не будет! Это наш единственный шанс! Я должен попробовать! Книга… она говорит, что это возможно! С помощью Камней Эха и огромной концентрации воли!
– Но Книга эта… – осторожно начала Элли, голос ее дрожал. – Она ведь… злая? Темная? Можно ли ей доверять? И что будет с нами? С тобой, Урфин? Если ты изменишь прошлое… останешься ли ты прежним? Вернешься ли ты к нам?
– Я не знаю! – выкрикнул Урфин, и в голосе его смешались отчаяние и решимость. – Я ничего не знаю наверняка! Это прыжок в бездну! Но сидеть здесь и ждать, пока за нами придут эти твари… я не могу! Я не хочу! Я виноват в этом, я и должен попытаться исправить!
Он посмотрел на них с отчаянной мольбой, обводя взглядом Элли, Чарли, Страшилу, Дровосека, Льва…
– Помогите мне. Силы одного меня не хватит. Камней слишком мало. Но если мы все… если мы объединим нашу волю, наш страх, нашу надежду… Если мы направим все это через камни… может быть… может быть, мы сможем пробить брешь. Хоть на мгновение. Помогите мне вернуться… и все исправить. Пожалуйста!
Друзья переглянулись. Безумие? Несомненно. Риск? Огромный. Но Урфин был прав – альтернатива была еще страшнее. Сидеть здесь, в этой ветхой хижине, и ждать неизбежного конца, слушая жужжание приближающихся Ми-Го… Нет. Даже самый отчаянный шанс был лучше полного бездействия.
– Ладно, Урфин, – твердо сказал Чарли Блек, поднимаясь. – Будь по-твоему. Мы слишком далеко зашли, чтобы сдаваться. Мы попробуем. Говори, что делать. Только учти, если что-то пойдет не так…
– Знаю, – кивнул Урфин, и в его глазах мелькнула тень прежней горечи. – Знаю. Но сейчас это неважно. Мы хотя бы попытаемся.
Урфин торопливо разложил на пыльном земляном полу хижины все Камни Эха, что у них были – и те, что он прихватил из дворца, и те, что нашлись в углу. Их было едва ли два десятка. Он выложил их в неровный, но максимально плотный круг, пытаясь воспроизвести хотя бы центральную часть сложного узора из Черной Книги. Камни легли на пол, тускло поблескивая в полумраке, словно застывшие капли первозданного хаоса.
Он сел в центр, чувствуя, как пол под ним едва заметно вибрирует – то ли остаточное эхо от пробуждения Ми-Го, то ли начало нового, еще более опасного резонанса, который они сами пытались вызвать.
Остальные расположились вокруг, снова взявшись за руки, образовав живое, дрожащее от напряжения кольцо. Элли, превозмогая боль, сидела, сжав холодную металлическую руку Дровосека и теплую, мозолистую ладонь Чарли. Ее лицо было бледным, но решительным. Страшила положил свои мягкие соломенные руки на могучие плечи моряка и Льва, его нарисованные глаза были полны тревоги и надежды. Лев лежал, положив огромную голову на лапы, сосредоточившись. Железный Дровосек стоял на страже у входа, его топор был наготове, но все его существо было обращено к центру круга. Кагги-Карр тихо сидела на плече Чарли, Тотошка прижался к ногам Элли, дрожа всем телом.
– Теперь… сконцентрируйтесь! – Голос Урфина был напряжен до предела, он звучал как натянутая струна. – Не думайте о Ми-Го! Забудьте ужас! Представьте прошлое! Вам его много раз рассказывали! Тот день у пещеры Гингемы! Сразу после того, как домик раздавил колдунью! Опишите это место! Этот момент! Представьте все – запахи, звуки, свет! Направьте всю вашу волю! Весь ваш страх! Всю вашу надежду – туда! В прошлое! Пробейте стену времени!
Камни под ними загудели сильнее. Низкий, едва слышный гул быстро перерос в мощную, почти невыносимую вибрацию, от которой, казалось, дрожали кости. Воздух в хижине стал плотным, как вода, дышать стало трудно. По стенам забегали тусклые, болезненные искры синеватого и зеленоватого цвета. Урфин зажмурился, его лицо исказилось от чудовищного напряжения. Он чувствовал, как энергия Камней резонирует с объединенной волей его спутников – отчаянием Элли, стальной решимостью Чарли, добротой Дровосека, логикой Страшилы, первобытной яростью Льва… Этот разнородный, бурлящий поток ментальной энергии сливался воедино, концентрировался, превращаясь в невидимый таран, бьющий в самую ткань реальности, в незыблемую преграду времени.
Пространство перед Урфином заколебалось. Оно пошло рябью, как отражение в дрожащей воде. Возникло мерцающее, тошнотворно-переливающееся пятно, словно рана на теле мира. Оно начало медленно, с видимым усилием расширяться, превращаясь в рваную дыру, в прореху неправильной, неевклидовой геометрии. Сквозь нее, искаженный и дрожащий, виднелся знакомый пейзаж – склон холма, поросший обычной травой, пыльная тропа, темный зев пещеры Гингемы. Солнце стояло высоко, воздух был чист и свеж. Тот самый день.
– Получилось! – выдохнул Урфин, чувствуя, как силы лавиной покидают его.
Голова кружилась, перед глазами плясали радужные круги, словно от удара. – Я… я должен идти! Один! Быстро, пока оно не схлопнулось!
Он с трудом поднялся на ноги, шатаясь от слабости. Портал перед ним нестабильно мерцал, его края корчились и извивались, грозя исчезнуть в любую секунду.
– Если я не вернусь… – начал он, поворачиваясь к друзьям, его лицо было бледным как полотно.
– Ты вернешься! – крикнула Элли, и в ее голосе была вся сила ее веры. – Возвращайся, Урфин! Я буду тебя ждать!
Урфин Джюс глубоко вздохнул, вбирая в легкие затхлый воздух хижины, и шагнул в мерцающий, противоестественный разрыв.
Глава 28. Прыжок во вчера
Миг ослепительной, выворачивающей наизнанку боли, головокружения и дезориентации – и он стоял на знакомой тропе у пещеры. Воздух был чист, дышалось легко. Не было гнетущего жужжания, не было всепроникающего запаха озона и космического тлена. Лишь тишина летнего дня и… легкое предвкушение чего-то важного, витавшее в воздухе.
Он не стал терять времени. Тело помнило, что делать. Быстро оглядевшись, он