Урфин сел в центр круга, раскрыв перед собой зловещий фолиант. Элли, Чарли, Страшила и Дровосек расположились рядом, внутри кольца камней. Смелый Лев лег у входа, готовый отразить любую угрозу. Кагги-Карр устроилась на плече Чарли, ее черные глазки внимательно следили за происходящим.
Началось мучительное бдение. Урфин, усиленный резонансом множества камней, погрузился в текст Книги глубже, чем когда-либо прежде. Символы, прежде туманные, обретали зловещую четкость. В знакомом тексте проявлялись новые слова, предложения и целые абзацы. На страницах проступали новые зловещие картины.
Он читал вслух обрывки фраз, описывал иллюстрации, а остальные пытались помочь ему осмыслить прочитанное. Чарли задавал уточняющие вопросы, пытаясь найти логику там, где царило безумие. Страшила систематизировал информацию, его мудрые мозги выстраивали хрупкие цепочки из обрывков чудовищных знаний. Элли, не понимая языка Древних, часто указывала на детали рисунков, которые ускользали от других, ее интуиция «чужака» иногда ловила то, что было скрыто от разума жителей Волшебной страны. Дровосек молча поддерживал друзей своим присутствием, его железная воля служила якорем в этом океане наступающего хаоса.
Они работали без сна и отдыха, сменяя друг друга лишь на короткие часы тревожной дремы прямо на полу, среди гудящих камней. Еду и воду приносил Фарамант, посвященный в тайну и бледный от ужаса. Дни и ночи слились в один бесконечный поток чтения, обсуждений и споров под низкий, давящий гул Камней Эха. От постоянного напряжения у всех болели головы, перед глазами плясали темные пятна, а страницы Книги, казалось, насмешливо извивались, показывая все новые и новые глубины ужаса, скрытые в переплетениях нечестивых символов.
Урфин, чей разум был опасно обострен даром Виллины и постоянно резонировал с Камнями, погружался все глубже в безумный язык фолианта. Он начал различать повторяющиеся идеограммы, связанные с понятиями «передача», «резонанс», «пробуждение». Чарли, опираясь на свой опыт с шифрами и картами, пытался найти закономерности в расположении знаков, подозревая наличие некоего кода или ключа. Страшила скрупулезно записывал и сопоставлял обрывки информации, пытаясь выстроить хоть какую-то логическую структуру. Элли, меньше подверженная ментальному давлению Книги, часто замечала едва уловимые изменения в иллюстрациях – тени, сгущающиеся в углах, новые детали, проступающие на изображениях чуждых существ, словно Книга реагировала на их попытки понять ее.
И вот, на исходе третьих суток, когда силы были уже на пределе, а гул Камней Эха стал почти невыносимым, резонируя не только в воздухе, но и в костях, Урфин наткнулся на раздел, от которого повеяло ледяным холодом самого космоса. Разумеется, его раньше здесь не было. И вот он появился. Символы там были особенно сложны, изломаны, они словно корчились на пергаменте, причиняя физическую боль при взгляде. Но Урфин, одержимый отчаянием и подстегиваемый энергией камней, продолжал читать, его голос превратился в хриплый, монотонный шепот.
– «…вибрации камня проникают сквозь пелену сна… достигают спящих разумов…» – бормотал он, ведя пальцем по строчкам. – «…усиление стократное для тех, кто пришел извне… тех, кто помнит Юггот…»
– Юггот? – переспросил Чарли. – Я слышал это название… В рассказах бывалых моряков… Кажется, так называли темную планету у самого края нашей Солнечной системы…
– Да, Юггот… – Урфин перевернул страницу, и все невольно отшатнулись. На развороте была жуткая диаграмма: сложная сеть линий, исходящих от символов, обозначающих Камни Эха, сходилась в центре к изображению Ми-Го, а от него расходилась тысячами тонких нитей вниз, в недра земли, где покоились бесчисленные коконы или капсулы со спящими фигурами внутри. – Камни… они усилитель! Для них! Для Ми-Го! Они используют их, чтобы усилить свой… свой ментальный зов! Чтобы докричаться до… них!
Он ткнул дрожащим пальцем в нижнюю часть диаграммы.
– «…Спящие под землей… Дети Юггота… скованные холодом Великого Льда… ждущие часа пробуждения…»
– Спящие? Кто они? – прошептала Элли, чувствуя, как холодеют руки.
Урфин лихорадочно перелистывал страницы, ища пояснения. Символы становились все более безумными, рисунки – гротескными. Вот изображение Земли миллионы лет назад – теплый, влажный мир, населенный исполинскими рептилиями и… грибовидными фигурами Ми-Го, занятыми какой-то своей, непонятной деятельностью. Вот картина катастрофы – небо темнеет, мир покрывается льдом, Ми-Го в панике пытаются подняться к звездам, но многие падают, не в силах преодолеть внезапный холод и пустоту космоса.
– Они были здесь! – выдохнул Урфин. – Задолго до нас! Задолго до Гуррикапа! Миллионы лет назад! Когда пришел Ледник… те, что были дальше от звезд, не смогли улететь. Они… они отвыкли от холода космоса, от полетов без своих машин… Они стали слишком… земными.
Он нашел нужный абзац, и его голос упал до леденящего душу шепота.
– «…И тогда они ушли вниз. Глубоко под кору мира, туда, где еще теплится первозданное тепло. Они погрузились в летаргию, в долгий сон, ожидая, пока холод отступит… Их тела – в анабиозе, они спят и видят сны… Их – легион. Десятки тысяч…»
Он поднял на друзей безумные, полные ужаса глаза.
– Они здесь! Под землей! Их… их десятки тысяч! Спящих! Он хочет их разбудить! Сеть Камней Эха… это не для контроля над нами! Это – гигантский передатчик! Чтобы усилить его зов! Чтобы пробить толщу земли и шестьдесят пять миллионов лет сна! Чтобы пробудить их всех! Десятки тысяч Ми-Го! Здесь, под нашими ногами!
В комнате повисла оглушающая тишина, прерываемая лишь гулом Камней Эха, который теперь казался зловещим погребальным звоном, и стуком сердца Железного Дровосека. Десятки тысяч инопланетных грибовидных чудовищ, пришельцев со звезд, спавших миллионы лет под мирными лугами Волшебной страны. И теперь одно из них, пробравшись к самому сердцу власти, готовилось их разбудить.
– Но… что будет, когда они проснутся? – прошептал Страшила, и его голос был едва слышен. – Что они будут делать? Зачем им Волшебная страна?
Урфин снова посмотрел в книгу, на рисунки, изображавшие Ми-Го с их странными инструментами, хирургическими приспособлениями, на символы, говорящие о собирании чужих разумов, отделенных от тел, о холодной, безжалостной логике звезд, о сборе знаний и ресурсов с иных миров…
– Книга не говорит прямо… – тихо ответил он. – Но здесь… упоминается «Великая Жатва»… «изъятие разумов»… «передел мира под нужды расы»… Как я понимаю… Они… они не завоеватели в привычном смысле. Они – исследователи. Собиратели. И мы для них… просто ресурс. Как деревья в лесу. Как руда в горах.