– Джекс, мне так жаль. Я… – Вампир посмотрел на девушку, которую только что убил, провел ладонью по лицу, а затем скрылся.
Бог Судьбы не сдвинулся с места. Не выпускал девушку из рук. Он выглядел так, будто никогда ее не отпустит. Он продолжал прижимать ее к себе, словно силой своей воли мог вернуть ее к жизни. Глаза его были мокрыми от кровавых слез. Они текли по его щекам и по ее. Но девушка не шевелилась.
Остальные бессмертные, что были сокрыты в Доблести, начали просыпаться, но девушка так и осталась лежать. Она была мертва. Но бог Судьбы не отпускал ее.
– Верни ее, – едва слышно сказал он.
– Мне очень жаль, – сказала только что пробудившаяся королева. Она была миниатюрной женщиной, и ее сил едва хватило на то, чтобы оттащить сына от девушки и прервать его чудовищное, извращенное кормление. Королева не могла физически совладать с бессмертным, но у нее была железная воля, выкованная из стойкости и совершенных ошибок. – Ты знаешь, что я не могу этого сделать.
Бог Судьбы наконец поднял голову.
– Верни ее, – повторил он, поскольку тоже обладал несгибаемой волей. – Я знаю, что тебе это под силу.
Королева с сожалением покачала головой:
– Мое сердце разрывается из-за тебя… из-за вас. Но я не стану делать того, что ты просишь. Вернув Кастора и увидев, во что он превратился, я поклялась больше никогда не прибегать к подобной магии.
– Эванджелина не станет такой, как он. – Бог Судьбы бросил взгляд на королеву.
– Нет, – повторила она. – Ты не спасешь эту девушку, а только погубишь. Так же, как мы все прокляли Кастора. Она не захочет такой жизни.
– Мне плевать, чего она захочет! – прорычал бог Судьбы. – Я не хочу, чтобы она умирала. Она спасла тебя, всех вас, и ты тоже должна спасти ее.
Королева судорожно выдохнула.
Если бы проклятие историй могло дышать, то оно бы затаило дыхание. Оно надеялось, что королева наконец скажет «да». Согласится вернуть девушку к жизни, превратив в еще одно ужасное бессмертное создание. Несмотря на то, во что верил бог Судьбы, девушка станет ожившим кошмаром – ведь те, чья жизнь бесконечна, рано или поздно становятся такими.
– Я уже спасаю ее, – тихо ответила королева. – Гораздо милосерднее позволить ей умереть человеком, чем пожертвовать ее душой ради бессмертия.
При слове «пожертвовать» в холодных глазах бога Судьбы что-то сверкнуло. Он крепче прижал девушку к себе окровавленными руками, поднялся на ноги и направился по древнему коридору.
– Что ты задумал? – На суровом лице королевы промелькнула тревога.
– Я собираюсь все исправить. – Он упрямо шагал вперед, прижимая к себе девушку, пока проходил через арку.
Ангелы, охранявшие вход, теперь плакали. На их глазах проступили каменные слезы, когда бог Судьбы бережно положил девушку к их ногам и начал вынимать из углублений камень за камнем.
– Джекс из Лощины, – предупреждающе сказала королева. – Эти камни переносят в прошлое лишь один раз. Ты не сможешь вновь воспользоваться ими ради этой цели.
– Я знаю, – прорычал Джекс. – Я собираюсь вернуться в прошлое и помешать твоему сыну убить ее.
Королева побледнела. На мгновение ее лицо стало таким древним, как будто проведенные в заточении годы оставили на нем свой след.
– Этим ты изменишь слишком многое. Время не потерпит этого и отберет у тебя нечто столь же ценное.
Бог Судьбы одарил королеву взглядом, гораздо более злобным, чем любое существующее в мире проклятие.
– Для меня нет ничего столь же ценного.
44
Эванджелина боялась, что время подпитывается эмоциями, а страх заставляет его двигаться еще быстрее. В комнате Джекса на каминной полке стояли фигурные часы из черного стекла, которые она заметила только после того, как Джекс покинул ее. Теперь она не могла оторвать от них взгляд. Ее ладони вспотели, пока она наблюдала за вращением секундной стрелки, которая с каждым оборотом вращалась все быстрее и быстрее.
Скоро наступит ночь. Скоро она забудет его. Забудет эту версию своей жизни.
Дверь в покои со скрипом открылась. Оторвав взгляд от часов, Эванджелина повернула голову и увидела в дверном проеме Хаоса.
Он был одет скорее как воин, нежели принц: в темно-красный бархат и кожу, а на боку висело позолоченное оружие. Он только что пришел к ней, но Эванджелина никак не могла избавиться от ощущения, что уже видела Хаоса в таком наряде.
– Готова, принцесса?
– Нет, – пролепетала Эванджелина. Она никогда не будет готова к тому, что ее жизнь сотрут и заменят. – Разве нам не нужно дождаться Джекса?
Эванджелина украдкой, как она надеялась, оглядела коридор в поисках заблудшего Принца Сердец.
– Он к нам не присоединится, – ответил Хаос. – Я отдам ему камни после того, как ты откроешь арку.
– Вообще-то я передумал. – Джекс с важным видом прошагал по коридору, а рядом с ним семенила потрясающая молодая девушка. У нее были ярко-красные губы, блестящие черные волосы и платье настолько короткое, что и ночной сорочкой назвать было нельзя.
Эванджелина уставилась на парочку, почувствовав укол ревности и смятения.
– Зачем ты привел ее? – Хаос кивнул на девушку в платье.
Джекс пожал плечами:
– Я подумал, ты захочешь перекусить, когда снимешь шлем.
Хаос скрежетнул зубами:
– Со мной все будет в порядке.
– Не сомневаюсь. Но…
– Нет, – отрезал Хаос.
– А что, если мы просто оставим ее в карете? – Джекс беспечно махнул рукой в сторону девушки, но та даже не пошевелилась. Словно кукла, смотрела в пространство перед собой, явно находясь под контролем Джекса.
– Склонна согласиться с Хаосом, – сказала Эванджелина. – Я не позволю тебе тащить за собой эту бедную девушку.
– Разве похоже, что я ее куда-то тащу? – Джекс одарил девушку очаровательной улыбкой, от которой на его щеках проступили ямочки. – Я прав, лапочка?
– Я счастлива быть здесь, – радостно отозвалась она. – Я всегда хотела встретиться с вампиром. И это платье я надела, потому что оно оголяет много мест…
– Избавься от нее, – перебил ее Хаос. – Эванджелина не хочет, чтобы девушка ехала с нами.
Джекс посмотрел на Эванджелину, и она заметила в нем что-то странное. Губы его были поджаты от едва сдерживаемого гнева, но в глазах отражалось нечто совершенно иное. Боль.
«Напрасно ты упрямишься», – раздались в ее голове слова Джекса.
«Почему тебя вообще волнует, как я себя веду? – резко ответила Эванджелина. – Я ведь все равно ничего не вспомню».
Джекс стиснул зубы.
Она надеялась, что он будет спорить с ней, надеялась, что он начнет бороться за нее. Надеялась, что он выберет ее вопреки всему. Но, избавившись