Обстановка на обочине была явно жаркая. Сидящий пенсионер орал на банку. Бледные Алиса и Энджи возились вокруг меня с ещё какими-то тряпками, потому что маленький душистый чистый платочек улетел дальше от дороги, в траву, сразу — отстирать его шансов не было. Откуда вообще взялся-то он — на велосипедках карманов, вроде, не бывает? Павлик стоял, держась двумя руками за мою левую коленку, между мной и Хранителем, переводя взгляд между всеми участниками дискуссии, будто прислушиваясь. Но без особого успеха — мама и тётя молчали, деда и Ося лаялись непонятно, а в голове у дяди будто кто-то трубку телефонную с аппарата снял и на стол рядом положил. И оттуда доносились только однотонные прерывистые гудки. Хотя вряд ли он так думал — такие телефоны задолго до его рождения разошлись по музеям и помойкам.
— Ярь, Аспид — это, чтоб вам, человечкам, понятнее было, вроде как мужское начало, огненное. Стимул, удар, вспышка. Без него жизни нет. Могута — начало женское, земное: сила, покой, порядок. На их балансе и стоит вся жизнь на Земле, — Древо, кажется, вещало на индивидуальном канале, только для меня. Не прекращая скандалить с Хранителем, выдавая такие перлы, что я б записал. Да некому было.
— Ты посиди чуть, но только не вздумай мне ни паниковать, ни с ума сходить. То, что сумел Ярь обуздать, не дал Землице-то — это качество редкое, богатырское. Удержать — сложно. Про других говорят — удержу не знает. Так вот это не про то, что его удержать нельзя, а про то, что сам он Яри своей не хозяин. Ты — хозяин, полноценный теперь, да с редким запасом. Если верно посчитал я — того, что ты сберёг-сохранил, на пару таких ударов земных хватило бы, что тут опять рыбки бы плавали, горы ледяные да тюлени всякие.
Речь Осины завораживала. Понимания особенно не прибавляла, но позволяла хоть на чём-то сосредоточиться.
— А что без подготовки я — за то прости. Чую, мало времени у нас. Хороводят «чёрные» последнюю сотню лет так, что никакого сладу с ними. А тут ты появился. Редкий даже по былым временам талант в тебе. Дар даже. Потому и спрос с тебя иной. Да и с меня тоже, — он, кажется, тяжко вздохнул.
Я нашарил взглядом на узорах Осиной сферы ту точку, через которую начал этот неожиданно закончившийся разговор. Напрягся чуть.
— Что ты готовишь для Павла, Осина? — надо же, удалось.
— Латиняне, что в науках всех превзошли давным-давно, словом «paulus» называли что-то маленькое, небольшое. Этот, когда вырастет, будет «magnus», скорее — большой. А то и «maximus» — величайший, — Древо, кажется, говорило осторожно, задумчиво.
— Это не ответ, — я не сводил глаз с той точки, через которую, как мне казалось, проходила наша «засекреченная линия». Хотя там постоянно плясала Лина, что-то, кажется, говоря и размахивая ладонью перед моим лицом.
— Поживём — увидим. Доживём — узнаем. Выживем — поймём, — фразы падали равномерно, будто камни с высокого обрыва. Или летучие горы, объятые пламенем, с неба. Впервые я услышал всю поговорку целиком.
— Тебе явно виднее, Древо. Будь по твоему. Научи меня пользоваться тем, чем Земля одарила, — попросил я. Спорить и пререкаться с собеседником такого масштаба, пусть и занимавшим временно трёхлитровую банку пониженной комфортности, было не с руки.
— Научу, Яр, — ого, по имени даже, без Аспида? Все вскинули глаза, показав, что это прозвучало уже в «общем канале». — Только надо чуть выждать, а то опять кровить начнёшь. Что такое с вами, человечками: чуть тронь — рассыпаетесь! Тебе бы аскорутину, что ли, попить, чтоб свёртываемость улучшить, — закончило старое дерево мысль совсем уж неожиданным советом.
— С тобой покатаешься — медный купорос пить начнёшь, да сапропелем с извёсткой закусывать, — буркнул я, отметив, что во взглядах всей семьи появились облегчение и радость, а узоры их сфер добавили красного и розового. Хотя у Энджи нежный оттенок лепестков яблони, кажется, наливался алым с каждой минутой.
— Оклемался⁈ — завопил дед и кинулся обниматься, едва не уронив меня.
* дендронет — от греч. δένδρο — дерево и англ. net — сеть.
** Анна Герман — Колыбельная: https://music.yandex.ru/album/1762100/track/16149991
Глава 2
Ночкой лунною
Сразу тронуться не получилось. Сперва засы́пали вопросами — что да как, на секунду, мол, глаз закрыть нельзя, чтоб Яр опять не влип во что-нибудь. Тут, в этом ключе, отличилась, конечно, Алиса. Она прямо «маму включила», доламывая мне остатки логики фразами, вроде: «чтобы никогда такого больше не делал!» и «в следующий раз, прежде чем сделать, мне скажи!». Дед бубнил, что, мол, не бабье это дело. Уверенно и вполне убедительно симулируя по необходимости старческие слепоту, глухоту и слабоумие, когда на него гневно оборачивались девчонки и начинали задавать провокационные вопросы из серии: «а ты куда глядел, старый пень?». Павлик посмотрел на мои руки, которые я не с первого раза выдернул из-под гравия насыпи. Снова нахмурился и спросил:
— Бо-бо?
Хотя я, признаться, ожидал худшего, вспоминая, с каким отвратным звуком хрустели, отрываясь от мяса, ломавшиеся ногти. Как уж вышло — не знаю, но все остались на своих местах, а левую ладонь, из которой я вытянул острый осколок, Лина залила перекисью и замотала бинтом. Я было удивился навыкам, но вспомнил, что она в деревне у бабушки каждое лето проводила — там и не такому научишься. Я, к примеру, в своей отлично научился вправлять выбитые пальцы и накладывать шины на закрытые переломы. А уж бинтовать-то — это вообще за милую душу.
Перед нашей красочной компанией остановился с присущим бренду фирменным свистом ржавый до ужаса УАЗик. Сейчас такие по-модному называли громким импортным словом «Хантер», но по факту и сути — обычный 469-ый «козёл», в остатках столь милого каждому военному сердцу тёмно-зелёного защитного цвета. Из него выбрался, охнув, старичок лет семидесяти. Кремень, старая школа. Я, пожалуй, и сейчас на этой повозке ездить бы не рисковал.
— Помощь нужна, молодёжь? — он, прихрамывая, обошёл транспорт сзади и близоруко прищурился на нас.
— Спасибо, отец, нормально всё. Передохнуть вот сели. Места у вас тут красивые, воздух