– Отец не выдал бы: он слишком гордый. Осталась бы я старой девой, помогала бы с хозяйством Ольео. Или Лиара могла бы забрать меня с собой в дом мужа нянькой при детях.
– Какой же я дурак! – простонал он, не обращая внимание на кровь. – Всевышний, да когда ж я перестану наступать на одни и те же грабли!.. И ты меня простила, Ия?! Целовалась со мной, после того как я тебе чуть всю жизнь не искалечил?!
– Когда расстаются с девушкой, это вина девушки, – я потянулась за чистой ветошью и приложила её к его порезанному пальцу. – Не понравилась, не очаровала, не…
Он порывисто обнял меня и заставил замолчать самым надёжным в мире способом. Сложно говорить, когда ты целуешься.
– К чёрту завтрак, к чёрту традиции, к чёрту всё, – зашептал Рани, оторвавшись на миг. – Я хочу тебя, Ия. Я никого никогда так не хотел… вообще никогда никого не хотел. Ты позволишь?..
Наверное, со стороны мы казались смешными – неопытные, путающиеся в одежде. Жадные до прикосновений и краснеющие от смущения. Удивительно, что у нас всё получилось с первой попытки. Неудивительно, что Рани кончил практически сразу же, как вошёл. Пришлось убеждать его, что это нормально, однако он переживал так, что я совершенно забыла о собственной слабой боли. Второй раз получился намного лучше, вопреки всем утверждениям я даже испытала удовольствие. Рани был нежен и ласков, очень боялся сделать что-нибудь не то и не так, и постоянно спрашивал взглядом: «Можно?»… Даже в постели он остался очень сдержанным, лишь в самый пик тихонько стонал, не разжимая губ. Мне же нравилось его ласкать, проводить руками по горячей коже, прижиматься губами к твёрдому животу и чувствовать трепет.
В перерыве между вторым и третьим разом мы съели завтрак – подумаешь, холодный! – и перевернули испачканное в крови одеяло.
– Примечательно! – засмеялась я. – И твоя кровь, и моя! Признавайся, ты нарочно палец резанул?
– Тебе не больно? – забеспокоился он.
– Мне хорошо, – искренне ответила я.
Хорошо смотреть в искрящиеся счастьем серые глаза, хорошо лежать головой на его груди и слушать частый стук сердца, хорошо подаваться навстречу сильным толчкам и стонать от наслаждения. Много-много разных «хорошо», слившихся в один бесконечный день. А где-то в другой реальности шёл дождь, шуршали капли по брезенту, шумели волны и существовали острова и империи.
В нашей реальности были только мы.
Глава 6
– Кажется, со мной всё в порядке, – удовлетворённо промурлыкал Рани.
– Никто и не сомневался, – сонно откликнулась я. – Как думаешь, сейчас вечер или ночь?
– Утро, – он потянулся. – В щель виден рассвет… Ия, это ужасно, но я благодарен нашим похитителям.
– За то, что ты ощутил себя полноценным мужчиной?
– За то, что они не дали мне изуродовать наши жизни, – Рани стал серьёзным. – Если бы не похищение, утром я написал бы твоему отцу. И больше никогда бы тебя не увидел.
– Что, даже не попрощался бы? – подколола я и пощекотала тоненькую полоску тёмных волос, начинающихся от его пупка и сбегающих вниз.
– Нет, – Рани прикрыл глаза от удовольствия. – Я же знал, что встречусь с тобой – и передумаю. Поэтому собирался избегать… Ия, погладь…
– Я поглажу – мы не уснём. А спать хочется.
– Совсем не хочется.
Он зевнул и через минуту уже сладко спал, я обняла его, и сама задремала. Проснулись мы, когда солнце низко висело над океаном.
– Теперь точно вечер, – Рани потянулся и встал. – Идём плавать!
– Рано, – покачала я головой. – Опять обгоришь.
– Ладно, – он зашуршал в коробке с продуктами. – Займусь обедом. Или ужином. С этим тропическим раем мы перешли на двухразовое питание, зато я никогда не ел в таких количествах и с таким аппетитом.
– Вернёмся – вводи новый порядок, – в шутку предложила я.
– Вернёмся – я многое попытаюсь изменить, – кивнул Рани. – Сейчас мне кажется, что Бриш прав: можно попробовать распределить полномочия. Взять помощников, как это было у отца. И пусть говорят, что я слабый и не справляюсь!
– Рани, – вкрадчиво начала я, переплетая косу, – сколько помощников у самого Бриша?
– Два заместителя, и у каждого свой штат.
– А у Легира?
– Шесть человек.
– А у…
– Всё, всё, я понял! – заулыбался он. – Да, никому в Кергаре не придёт в голову назвать Бришара Велона или Толиана Легира слабыми. Но…
– Никаких «но», – отрезала я. – Хочешь опять загнать себя до состояния, когда от усталости у тебя не встанет на жену?
– Не хочу, – Рани моментально оказался рядом и прижался, наглядно демонстрируя, что до «не встанет» ему далеко. – Ия, или плавать, или…
– А ужин?
– К чёрту ужин… успеем.
В итоге плавали мы в сумерках. Золотой шар солнца купался в океане, ветер стих. Наш остров выглядел картинкой, нарисованной художником-импрессионистом: непередаваемое сочетание густых теней и прозрачного тающего неба с мягкими переходами от глубокой синевы до огненно-алого. Ужинали мы на берегу под ровный гул волн. Рецепт счастья – брошенное на песок простое стёганое одеяло, кастрюлька с гречкой, две ложки и бесконечная звёздная вселенная над головами.
– Как так вышло, что ты начала учить кергарский? – спросил Рани. – Стыдно сказать, но до посольства Сайо я об островах знал лишь то, что они где-то существуют. Позор для императора.
– А ты смеяться не будешь? – я забросила косу за спину и после отрицательного кивка продолжила: – В кабинете директора института на Яроу висела картина, подарок императора Дилиана. Всё-всё белое – небо, лес, поле, дорога… Конечно, раньше я слышала слово «снег», но в тот момент словно впервые его осознала. Стало интересно, что это за край, где зима длится по полгода, чем там заняты люди, какие они. И язык – лучший способ это понять. Те же поговорки рассказывают о жизни очень много, если слушать их внимательно. Тёмный лес – мутные воды, хромая улитка – колченогий моллюск. Смысл один, слова разные.
– Мы тесно связаны с землёй, вы – с водой.
– Так постепенно я увлеклась Кергаром. У нас было несколько преподавателей с материка, они были рады поговорить на родном языке. За четыре года я стала сносно болтать на кергарском, отец очень обрадовался, когда узнал. Приятное дополнение к его планам: не нужно было искать доверенного переводчика.
– Я теперь постоянно думаю, – признался Рани. – Ведь Бриш рассылал приглашения отцам всех подходящих девушек, но не князю Айлу.