Я постарался скрыть волнение. Continental Trust снова возникал на моем пути. Теперь выяснилось, что они управляют частью состояния Вандербильтов. Это открывало новые возможности для расследования.
— Continental использует слишком агрессивные методы? — осторожно спросил я.
— Дело не только в методах. Скорее в отсутствии прозрачности. — Прескотт нахмурился. — Несколько раз Уильям пытался получить детальную информацию о конкретных инвестициях, но получал лишь общие отчеты. Это нетипично для отношений с клиентом такого уровня.
Наш автомобиль свернул на более узкую дорогу, обсаженную зрелыми вязами. Вдалеке виднелись первые признаки океана, изменившийся свет, более насыщенный воздух.
— Теперь о политическом контексте, — продолжил Прескотт, закуривая вторую сигарету. — Вандербильты традиционно поддерживают республиканцев. При нынешней администрации Кулиджа у них прекрасные связи. Но выборы не за горами, и общий настрой скорее в пользу Гувера, чем Смита.
— Альфред Смит слишком прогрессивен для их вкуса? — уточнил я.
— Дело не только в прогрессивных взглядах. Смит католик из рабочей семьи, выходец из городских низов. Для «старых денег» это почти непреодолимые барьеры. Гувер же олицетворяет тот деловой успех, который они глубоко уважают.
Разговор перешел к особенностям этикета и тонкостям поведения в обществе, к которому я направлялся. Прескотт объяснял сложную иерархию, почти невидимую для непосвященных. Кто кому должен представляться первым, когда уместно обсуждать деловые вопросы, а когда это считается дурным тоном.
— И еще одна деталь, — добавил он, когда мы приблизились к побережью. — В доме будет Констанс Хэллоуэй, дочь Джеймса. Я бы посоветовал держаться от нее на разумном расстоянии.
— Почему? — спросил я, удивленный таким конкретным предостережением.
— Она из поколения «флэпперов». Независима, своенравна, любит бросать вызов условностям. В прошлом году устроила настоящий скандал, когда села за штурвал биплана без разрешения инструктора. — Прескотт покачал головой. — Более того, она имеет привычку, скажем так, проверять на прочность моральные устои молодых людей, которые попадают в их круг. А нам нужно, чтобы визит прошел безупречно.
Я кивнул, хотя внутренне отметил, что Констанс Хэллоуэй, судя по всему, самый интересный человек в предстоящей компании на выходные.
— Понимаю, сэр. Я буду сдержан и корректен.
Местность вокруг заметно изменилась. Теперь дорога шла через элегантный пригород с огромными поместьями, скрытыми за высокими живыми изгородями и коваными воротами.
Ухоженные сады, безупречные газоны, всадники на породистых лошадях. Все говорило о том, что мы вступили на территорию истинной аристократии.
Наконец, автомобиль замедлил ход перед внушительными коваными воротами с изящным вензелем «V» посередине. Двое охранников в форме приблизились к машине.
Джеймсон опустил стекло и передал письменное приглашение. После короткого изучения документа охранник кивнул, и ворота медленно открылись.
— Добро пожаловать в цитадель американской аристократии, Стерлинг, — произнес Прескотт с легкой улыбкой. — Помните: наблюдайте, слушайте и выбирайте слова с особой тщательностью. Здесь даже стены имеют уши… и влиятельных родственников на Уолл-стрит.
Мы въехали на территорию, и я затаил дыхание от открывшегося вида.
Длинная подъездная аллея, обсаженная платанами, вела к монументальному особняку в итальянском стиле. Белый мрамор фасада, колонны, широкие террасы и безупречные газоны создавали картину, достойную европейского королевского дворца.
Здесь, в царстве старых денег, мне предстояло не только укрепить свои финансовые позиции, но и, возможно, найти новые ключи к загадке Continental Trust. Я расправил плечи, готовясь к погружению в мир, где любая оплошность могла стоить месяцев тщательно выстраиваемой репутации.
Моя игра в высшей лиге американского капитала начиналась.
Подъездная аллея, изгибаясь, вела вокруг идеально подстриженных кустов самшита, сформированных в сложные геометрические фигуры.
Я заметил не менее дюжины садовников, работающих над поддержанием этого безупречного ландшафта. Для них наше прибытие, очевидно, было привычным зрелищем. Они едва поднимали головы от инструментов.
По мере приближения к главному зданию масштаб поместья становился по-настоящему очевидным. То, что издалека казалось просто большим особняком, вблизи оказалось настоящим дворцовым комплексом.
Трехэтажное центральное здание с двумя крыльями, расходящимися полумесяцем, мраморные колонны коринфского ордера, терракотовая крыша в средиземноморском стиле. Все говорило о стремлении воссоздать итальянское палаццо на американской земле.
— Построен в 1905 году по проекту Шарля Лебрена, — заметил Прескотт, наблюдая за моей реакцией. — Уильям Вандербильт-старший провел три года в Италии, изучая архитектуру Флоренции и Венеции, прежде чем утвердить проект. Мрамор для колонн доставляли прямо из Каррары.
Автомобиль остановился у подножия широкой лестницы. Дворецкий, высокий, седой джентльмен с безупречной выправкой, спустился к нам навстречу.
— Мистер Прескотт, рад видеть вас снова, сэр. — Он повернулся ко мне с вежливым кивком. — Мистер Стерлинг, добро пожаловать в Брейкуотер-Холл. Я Ричардсон, главный дворецкий. Позвольте проводить вас.
Мы поднялись по мраморным ступеням к массивным дверям из темного дуба с бронзовыми ручками в форме дельфинов. Как только мы переступили порог, я понял, что внешнее великолепие было лишь прелюдией.
Центральный холл поражал величием. Потолок высотой не менее тридцати футов с фресками в стиле Тьеполо, изображавшими мифологические сцены.
Мраморный пол с геометрическим рисунком из черного и белого камня. Стены, отделанные панелями из карельской березы.
Широкая двойная лестница с коваными перилами из черного железа, покрытыми тонким слоем золота. В центре холла, под хрустальной люстрой размером с небольшой автомобиль, стоял античный римский саркофаг, превращенный в фонтан.
— Саркофаг II века, — сказал Ричардсон, заметив мой интерес. — Мистер Вандербильт-старший приобрел его в Риме в 1892 году. Император Адриан заказал его для своего любимого раба.
Несколько лакеев в темно-синих ливреях с золотым шитьем и белых перчатках бесшумно забрали наш багаж. Ричардсон жестом пригласил нас следовать за ним.
— Мистер Вандербильт сейчас играет в гольф с несколькими гостями, но просил передать, что ждет вас к чаю на южной террасе в четыре часа. Мистер Прескотт, вы размещены в вашей обычной комнате в восточном крыле. Мистер Стерлинг, для вас подготовлена Зеленая комната по соседству.
Мы прошли через анфиладу залов, каждый роскошнее предыдущего. Музыкальная комната с концертным роялем Steinway и коллекцией старинных инструментов.
Салон с мебелью эпохи Людовика XVI. Галерея с полотнами импрессионистов, где я мельком заметил Ренуара и раннего Моне. В каждом помещении дежурил как минимум один слуга, готовый исполнить любое пожелание гостей.
Прескотт держался с непринужденной уверенностью человека, привыкшего к такой обстановке. Я же старался не выдать своего изумления, хотя внутренне производил подсчет стоимости увиденного.
Одни только произведения искусства в этих залах стоили десятки миллионов долларов, даже