– Нерв мертв.
Тураллан открыл глаза. Воспоминания о первом и единственном случае, когда он помогал магистру Адои, сменились картиной настоящего: спящая спокойным сном Эрмитта, склонившийся над ее разрезанной шеей магистр. Ярко освещенное помещение, где за стеллажами полукольцом расположены поднимающиеся на несколько уровней скамьи. Заполненные чуть более чем наполовину магами различных возрастов.
Время до появления здесь Эрмитты Тураллан потратил с умом. Обошел всех своих знакомых, предлагая посетить демонстрацию весьма редкого случая. После чего отправился уже к магистру Адои, попросил его присутствовать рядом и помочь в разрешении трудного вопроса. Старик ни за что не упустит подобное. Как и возможность вновь изучить распределение магических потоков в живом теле.
Нет, все это правильно и весьма необходимо для будущего Калантора. Бесценные знания, полученные болью и кровью десятка людей, спасут жизнь и избавят от боли десятки десятков. Спорить глупо. Но не сегодня. Эта девочка слишком дорога ему. Пусть очередное исследование пройдет на незнакомом человеке. Таких много больше, чем единственная Эрмитта. Так что наличие заранее подговоренных наблюдателей не оставит магистру выбора.
– Что? – Тураллан в оцепенении посмотрел на выпрямившегося магистра Адои.
– Нерв мертв, – сухо повторил тот.
– Это точно? Вы уверены? – на бледном лице его единственными яркими точками остались глаза, вспыхнувшие злобой и ненавистью.
– Мой дорогой Тураллан, твои чувства к сей юной особе затмили твое внимание. Я не вижу в данном нервном пути каких-то отличий на всем его протяжении. Стало быть, он либо невредим, что полностью исключает всю твою предысторию, либо безвозвратно утерян. Тут мы бессильны. Исцеляй кожу. Дело закончено.
Еще мгновение Тураллан с ненавистью смотрел на спящую Эрмитту. Наконец его кулаки разжались и он зло выплюнул:
– Я должен был помнить, что уродство всегда тянется лишь к уродству, – затем голос его приобрел ноты невероятной усталости: – Магистр, я наказан за свою глупость.
– Какие твои годы? Ты еще найдешь ту идеальную, которую ждешь все это время.
Дверь неожиданно легко поддалась. Руд распахнул ее, сделал шаг вперед и чуть было не столкнулся с оказавшимся на пороге Туралланом.
– Где девчонка?
Маг отпрянул на шаг от выброшенного в его сторону рычания. Поморщился – не брезгливо, но как будто от боли.
– Забирай, – он кивнул себе за спину. – Нерв умер. Калантор здесь бессилен.
Руд исподлобья смотрел, как Тураллан, высоко задрав голову, прошел мимо него. Рука сатонца, уже готовая сжаться на горле ублюдка, сомкнулась в кулак. Руд сделал шаг вперед, но войти сразу не получилось: наружу потянулась целая толпа магов. Руд выставил плечо и, освободив себе участок ближе к стене, двинулся против течения, спускаясь вниз по каменной лестнице. Впрочем, движение наверх вскоре прекратилось. Последний из каланторцев вышел в коридор, и Руд ускорил шаг. Живого огня из светильников было достаточно, чтобы не оступиться. Вскоре впереди выросла еще одна закрытая дверь. Вот почему наверху ничего не было слышно… Он толкнул ее и оказался в небольшой круглой комнате с выставленными вдоль стен скамьями. В центре на столе лежала девчонка. Руд быстро подошел к ней, положил руку на грудь и почувствовал, как грудная клетка равномерно двигается вверх и вниз. Живая.
– Руд… – губы Эрмитты дрогнули. – Это ты?
– Я.
– Все закончилось?
– Да. Нам пора уходить.
В ответ тишина. Руд наклонился. Девчонка, только что разговаривавшая с ним, спала. Он слегка надавил на одну из болевых точек.
– Ай! – Эрмитта открыла глаза. – Руд… Это ты?
– Да.
– Все закончилось?
Стоявшая возле своей небольшой каморки старуха смотрела на вышедшего в коридор чужака. На его руках покоилось бесчувственное тело молодой девушки.
– Дождался все-таки.
Руд хмуро, исподлобья глянул на женщину.
– Неси ее сюда, – та кивнула на открытую дверь.
***
Персаль открыл глаза. В первый миг ничего не изменилось. Тьма, в которую его сознание куталось во время сна, сменилось темнотой реальности окружающего мира. Разницы никакой, а все потому что за последний год ему практически перестали сниться сны. Редко сейчас они посещают Персаля. Раз в месяц, а то и в два. Да и то почти всегда чудится такая несусветная чушь, что поутру, ежели вспомнишь, то только диву даешься: откуда в голове подобные мысли? А хочется снова увидеть ее веселые, умные глаза, добрую улыбку, любимые черты лица… Увидеть хотя бы раз его Таниту.
Год, как ее не стало. И четыре месяца, как Персаль с ужасом осознал самое страшное: он начал забывать. Ее облик, голос, привычки и памятные моменты с ней медленно, но неотвратимо начинают стираться. День за днем, неделя за неделей. А снов все нет.
Персаль моргнул, окончательно просыпаясь. Окружающий мир был все так же опутан темнотой. Значит, за окном глубокая ночь.
Однако до слуха и обоняния донеслись дым костров и веселые крики жителей расширившейся за последние месяцы деревни.
Персаль сел. Ноги коснулись холодных досок пола. Зрение, привыкнув к темноте, теперь позволяло различать детали небогатого убранства единственной комнаты.
Чего они так расшумелись? Что за праздник удумали отмечать в подобное время? Нет, Персаль слышал, что в общине намерены заключить любовный союз сразу три пары. Но это будет дня через четыре. А сейчас-то что за необходимость?
Мужчина сунул ноги в старые, изношенные ботинки, поднялся. Сердито толкнул дверь и вышел на улицу, мгновенно выгоняя следом остатки накопленного в помещении тепла. Зябко передернул плечами, осмотрелся вокруг.
На фоне звездного неба, делившего горизонт с полем и огородами, виднелись черные коробки домов односельчан.
Едва различимый столб серого дыма на глазах раскрасился огненным сполохом. Донесся треск, в небо взметнулось открытое пламя, и он услышал полный ужаса визг.
Это не праздник. Это беда!
Персаль сорвался с места, бросаясь на помощь. Божья борода! Как же так?
А в памяти уже всплывали недавние события, когда он разозлился на всех до невозможности.
Дней пять назад, ближе к полудню, не иначе как сама Бездна принесла на их головы серых торговцев. Собравшиеся вокруг двух подвод крестьяне, прознав от купцов о выгодном обмене, позвали старейшину поселения. Удача, да и только! Более десятка мешков муки, и почти даром. Прибывший по зову Рунап, выслушав предложение, конечно же, согласился. Все были согласны, кроме него, Персаля, смотревшего на ратусов с нескрываемой ненавистью.
– Да ты что, Рунап?! Совсем ополоумел?! С каких это пор ты заключаешь обмен с врагами?
– Да не враги они нам более, – старший миролюбиво махнул рукой. – Наша же взяла. А сунутся еще раз с оружием, так вновь получат. Нам-то с этого обмена лишь