Почему, порой должно произойти что-то ужасное, чтобы понять что-то прекрасное?
Но сейчас вопрос был другим: можно ли назвать мою любовь к Даниэлю прекрасной?
☆☆☆
Двери частного самолёта открылись, и в лёгкие ударил тяжёлый воздух Чикаго. Именно здесь проходили похороны. Даже сама погода напоминала об общей трагедии.
Даниэль взял мою руку в свою, когда начали спускаться. Позади шли Габриэль и Каир. Нас должно было быть двое, но парни будут на чеку в некотором расстоянии от кладбища. Мы не могли позволить себе такой риск.
Бронированные машины уже ждали у выхода с аэропорта. Мы с Даниэлем сели в первую, и сразу направились в нужном направлении. Парни поехали за нами через несколько минут.
– Твоё оружие рядом? – спросил Дэн, заворачивая на повороте и мельком глядя на меня.
Я кивнула, подправляя подол чёрного платья. Пистолет был прикреплен к моему бедру под свободной юбкой. Даниэль настоял на своём, и я взяла оружие с собой. У меня он был один, когда как кобура Даниэля была наполнена двумя оружиями и таким же количеством кинжалов.
Телефон, лежащий между нами, засветился. Даниэль с напряжением взял его и прошелся по входящему сообщению. Его резко сжавшиеся руки говорили о многом. Сердце пробило тревожный удар, когда спросила, что стряслось.
– Тебе не стоит знать об этом сейчас, – ответил он, выключая телефон.
– Что это значит? – недоумевала, хмуро подглядывая за его действиями.
Даниэль убавил скорость и кинул в мою сторону напряжённый, одновременно злой отчего-то взгляд. Новость, пришедшая на его телефон, явно не самая сказочная.
– Андреа, я не уверен, что это хорошая…
– Говори сейчас же! – перебила на автомате.
Даниэль устало выдохнул, теперь набирая скорость.
– Марко.
От одного имени тело напряглось и натянулось словно струна.
– Это были люди твоего отца. Тристан смог проследить по камерам, – Даниэль в ярости ударил ладонями по рули, – Чертов ублюдок!
В глазах резко потемнело и дыхательные пути перекрыло. Я перестала дышать.
Он. Убил. Мартину. Наш отец. Убил. Мартину.
– Это блядь, его рук дело! – разъяренно зарычал Даниэль, снова ударяя кулаком в руль.
А я не знала, что сказать. Словно из меня высосали все умения правильно мыслить.
– Я хочу убить его, – слова вырвались будто чужие.
Но ещё никогда я не была так уверена в своих желаниях. Еще никогда мой голос не был холоднее стали. Никогда я не чувствовала настолько сильной ненависти, что эмоции были непоколебимы.
Пустота. Холодная ярость. Жажда мести и его крови.
Он должен пожалеть.
– Нет, Андреа, – нахмурился Дэн, – В таком случае, мы не едем на похороны. Марко будет со своими людьми, а нас двое. Мы запросто…
– Убьем его, – перебила, даже не пытаясь слушать.
Повернулась в его сторону, заглядывая прямо в глаза.
– Какой-никакой, он твой отец, Андреа. Ты правда уверена в своих словах?
– Мне нечего терять. Он никогда не был мне отцом.
Даниэль добивался того же, что и я много лет. Он должен согласится.
– Разве не этого ты хотел? – дернула подбородком, – Он отнял у тебя брата. Он отнял у меня мою сестру. Он должен поплатится!
Даниэля передернулся от моих слов. Его взгляд загорелся иными красками. Уравновешенный. Полный решимости и той ненависти, что горела и во мне. На его губах заиграла совершенно иная улыбка. И мы оба знали к чему это вело.
☆☆☆
Людей было много. Весь высший слой наряда был здесь, как и люди Марко. Они стояли над могилой Мартины, склонив головы. Мужчины и женщины превратились в практические статуи. Такое обыденно для них. Они не горевали. Их сердца не были разбиты вдребезги. Они не знали, что творится в душе у людей, которые по-настоящему любили Тину. Они ничего не понимали. Только если не были на нашем месте.
Взгляды каждого вокруг переместились на нас с Даниэлем. Он держал мою руку, а я смотрела лишь вперёд. Уверена, если бы не Даниэль, я бы давно упала у всех на глазах. Только его прикосновения дарили силу.
Взгляд среди толпы сразу же нашёл Моро, стоявшего ближе всего к могиле. И Марко. Выражение его лица не выражало ничего. Не было ни намёка на то, что умерла его дочь. Ему было все равно. Безразлично. Его присутствие лишь формальность.
Немного позади стояла Роберта. Она тоже смотрела на меня и её глаза засверкали от слез. Она держалась за сердце. Вивьен теперь не было рядом. Она сумела убежать, но насколько правдивы слухи, Марко искал её. Бабушка Кора стояла около отца, сжимая в руках белый платок. Насколько бы она не была ужасной с нами, я видела горечь в её глазах. Искреннее сожаления.
Возвращаясь к Марко, встретилась с его взглядом. Он смотрел с презрением, словно я была мусором для него. В жилах закипела ярость и немая, ноющая боль, которую я скрыла сразу. Хотелось пустить пулю в его сердце. Заставить страдать. Заставить пожалеть.
Даниэль понял мои мысли, и его рука крепче сжала мою ладонь в знак терпения. Мы прошли ближе к могиле, и я уже не видела ничего, кроме надгробной плиты с её именем, и начала терять равновесие, когда мужчины начали кидать землю в яму. Я бы упала, если бы не Даниэль, удержавший меня. Солнечные очки скрывали всю боль, застывшую в глазах. Поэтому я не боялась чужих взглядов, но мне стоило усилий держать себя на ногах. Слезы душили горло, и я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в мягкую плоть.
Нет. Нет. Нет.
Далёкое детство просочилось передо мной. Я снова слышала громкое и яростное: «перестань плакать, мерзавка!», и тело окутывало давно забытым страхом.
Делаю глубокий вдох, пытаясь дышать.
– А что с ребёнком? – шептались вокруг.
– Он не мог выжить.
– Нет, не мог.
– Говорят, это была девочка.
– А почему тогда не хоронят ребёнка?
– Я слышала, ребёнок жив, но в тяжелом состоянии.
– Такой маленький срок. Это невозможно.
– Девочка?
Быж-быж-быж. Повсюду сплетни. Они сводили с ума.
Хотелось кричать: «она умерла! Моя сестра мертва! А вы находите смелость обсуждать её ребёнка?»
– Дыши, птичка, слышишь? – голос Даниэля наполнен нежностью, и я не могла понять, на самом ли деле, этот, шепчущий мне слова ободрения человек – Даниэль?
Его взгляд, прикосновения, слова и жесты. Все это было так не похоже на него.
Сжала мужскую руку сильнее и вновь сделала вдох. Когда похороны завершились, вокруг остались только близкие семьи. Семья Романо стояла справа от нас. Марко и остальные слева. Мы с