Делаю шаг к ней. Вновь сажусь на корточки и беру ее лицо в колыбель своих рук. Лбы встречаются друг с другом, когда притягиваю Андреа ближе. Не мог ничего сказать.
Просто закрыл глаза и начал дышать в унисон с ней. Я чувствовал, как она смотрела. Напряжённая, удивленная и сломленная. Она не узнавала меня. Что сказать, я сам себя не узнавал. Этот случай полностью пошатнул мое сознание.
– Когда пройдёт церемония похорон? – прошептала Андреа сквозь ком в горле. Её голос слишком тих, словно она все ещё боялась признать правду.
– Нам этого не скажут, – приоткрыл веки, вглядываясь в её глаза с большим сожалением.
Нам и вправду этого не скажут. Моро будет всеми силами пытаться держать все в секретной форме.
Андреа смотрела умоляющим взглядом, когда прошептала следующее:
– Помоги мне оказаться там.
Черт. Это очень тяжело. Я не мог допустить, чтобы её жизнь в очередной раз оказалась под угрозой.
– Андреа, это очень опасно, – отрицательно покачал головой, пытаясь как можно мягче подать информацию, – Моро считает нас виновными в смерти Мартины. Мы не знаем, что ожидать от него.
Девушка прикусила нижнюю губу, и я понял, как бы ненавистно не было, делает она это, чтобы сдержать слезы.
– Мне нужно попрощаться с сестрой в последний раз, – тихий голос Андреа ломается, и я уже не в силах смотреть на боль, что чувствует она. Как жаль, что невозможно забрать хоть немного боли у любимого человека.
– Я не хочу рисковать твоей жизнью, – выдохнул в её приоткрытые губы.
Эти слова заставляют Андреа на секунду замереть, а после прильнуть ко мне ещё ближе и закрыть глаза.
– Прошу тебя. Не поступай так со мной.
Глава 19
Можно ли простить врага? Бог простит. Наша задача организовать их встречу.
– Аль Капоне
__________
Андреа
В детстве мама всегда говорила, что нам с Тиной сильно повезло. Ведь иметь сестру – это подарок судьбы. Мы были друг у друга. Стояли горой друг за друга. Были всем друг для друга после смерти мамы.
Но я потеряла этот смысл. Потеряла Мартину навсегда, и это осознание словно ядовитая стрела, поражало в самое сердце. Ощущение, словно его вырвали из самой груди. Я была не жива. И боль…она невыносимая. Она ломала. На части. На кусочки. На атомы.
От меня ничего не осталось.
И только посмотрите. Я могу не попасть на похороны своей сестры. Насколько жизнь будет жестока ко мне? Сколько ещё мне страдать?
Даниэль пообещал. Он сделает все, чтобы я смогла попрощаться с сестрой.
Габриэль разузнал, что церемония пройдёт завтра утром. И, сидя в саду, под огромным деревом, смотрела на закатное солнце, понимая, что если не смогу быть там, то никогда не прощу себе этого.
Мартина так ждала своего первенца. Они с Моро так желали этого ребёнка. Но жизнь никого не щадит. Она бьёт по больному. Забирает самых светлых.
Почему? За что? За какие грехи?
Так много вопросов. Но ни одного ответа.
Пустота.
Мысли прервали шаги Даниэля, приближающегося ко мне. Он разместился рядом, сев на землю и облокотившись об дерево. Проследил за моим взглядом к линии огненного заката.
– Я дозвонился до Романо, – выговорил, как и всегда, своим бесстрастным голосом. Невозможно было определить, что последует за этим, – Он послал меня с первого раза. В прямом смысле этого слова. Но я позвонил ещё раз, хотя очень хотел всадить пулю в его лоб.
Слабая улыбка коснулась моих губ. Оказалось, я ещё способна улыбаться, насколько бы вдребезги не был разбит мой внутренний мир.
– Он сказал, чтобы были только я и ты.
Я понимала к чему клонит Даниэль. Опасность. Только я и он было более чем путем на тот свет. Марко будет там. От Моро можно было ожидать все что угодно. Рицци мог взять отмщения, как и все остальные.
«Я не хочу рисковать твоей жизнью» — слова всплыли в голове, и на подсознательном уровне они засели в моем сердце, но я ничего не чувствовала. Практически. Боль перекрыла любые эмоции и права на чувства.
– Но у нас есть шанс? – спросила, поворачиваясь в его сторону.
Даниэль сделал то же самое, и его брови сошлись на переносице. Я знала, что сейчас будет что-то серьёзное.
– Я готов рискнуть своей жизнью, если для тебя это важно.
Глаза вновь заполнились слезами, но я сдерживала их, неосознанно прикусив губу. Сколько бы воин ни шло внутри, тяжело было перешагнуть эту грань. Словно за ней прозрачное не пробивное стекло, об которое я билась каждый раз. И каждый провальный.
Даниэль согласился ради меня оказаться вокруг целой стаи хищников. От этого сердце пробило волнительный удар. Я нависла на его шее, крепко обнимая.
– Я так благодарна тебе, – шептала тихо, уткнувшись в его ключицу и вдыхая уже запомнившийся аромат чайного дерева. Как же спокойно становилось в этих объятиях.
– Я потерял маму, и не смог быть на её похоронах, – в очередной раз Даниэль сорвался на правду, – Я знаю, что ты чувствуешь. Если я не смог бы быть на похоронах Диего, ненавидел бы себя за это.
Я отпустила Даниэля, заглянув в глубину чёрных глаз. Впервые почти за полгода, он открылся мне с новой стороны. История о его матери, которую он раскрыл вчера, показала его под другим углом. Он был ранен изнутри, как и я. Такой же раненый судьбой и отцом ребёнок. В этом плане мы были как две капли воды.
Снова откинулась на кору дерева. Солнце почти скрылось за горизонтом, и несмотря на жаркий конец июля, холодный ветер подгонял мурашки к телу.
Я задала вопрос, который только недавно посетил меня. Возможно, у Даниэля будет ответ?
– Как думаешь, перестанет ли жизнь ломать человека, если от него не осталось ничего, кроме осколков?
Даниэль молчал долгую секунду, разглядывая небо, прежде чем ответил:
– Жизнь – она будет ломать и собирать. Опустить тебя на самое дно, чтобы поднять вверх. Жизнь жестока, а ещё несправедлива. Но ведь для этого она и дана, не так ли? Это испытание, которое мы – люди, должны пройти.
– Соберет значит? – спросила тихо, посмотрев на него.
При лучах закатного солнца, его глаза словно горели из огня.
Даниэль, не отводя взгляда медленно кивнул.
– Соберу.
И слова были точно не об осколках.
Может это глупости, но я начала принимать то, что