Я покосилась на себя в зеркало.
– Оно не совсем голубое.
– Голубое наденешь после храма. Как твои порезы?
– Заживают невероятно быстро. Ваш доктор волшебник. Даже не буду забинтовывать, они меня почти не беспокоят.
Этот стук в дверь был тихий и осторожный. Стайка служанок принесла обед. Они передвигались бесшумно и незаметно, и не только накрыли на стол, но и очень быстро навели порядок. Перестелили постель, заменили полотенца в ванной, забрали брошенные Шеном вещи и принесли вазы со свежими цветами.
– Не удивительно, что ты такой беспомощный в быту, – улыбнулась я. – Привык, что за тебя всё делают. Странно, как тебя и один-то раз на кухню пустили.
– Не пустили – сам пробрался, – он обнял меня. – Ничего, Юли, вот поругаюсь с отцом, уплывём на Айлу, купим дом, и я постепенно отвыкну от слуг.
В эту секунду наше совместное будущее стало таким возможным, таким реальным! Шум прибоя, «Путеводная звезда», покачивающаяся на волнах у пирса, дом в островном стиле, цветущие кустарники под окнами, вечное лето и Шен рядом. Уплыть туда, где никто не найдёт, забыть о прошлом и стать безмятежно счастливой.
– Умираю с голоду, – он придвинул к столу два стула.
– Немудрено: вчера не ужинал, сегодня не завтракал.
У меня аппетита не было. Ела только для того, чтобы избежать ненужных вопросов. Внутри меня словно запустили обратный отсчёт – часы, отведённые до момента, пока в ярко-голубых глазах вновь не вспыхнет ненависть. А до неё – неверие, боль, обида. Не простит. Он не простит. После этой чудесной ночи, после предельной откровенности.
– Шен…
Его вифон разразился громкой мелодией.
– И стоило включать звук, – проворчал он и нажал кнопку приёма. – Да, бабушка?
Не отрывая вифона от уха, Шен поднялся и повернул панель, которую я до этого считала декоративной. За панелью оказался огромный визор. Вместо привычных кнопок понизу шла полоса с рисками, прикосновение к одной из них заставило экран засветиться.
– …экстренный выпуск. Запись передал уполномоченный посол Кергара на Яроу, льен Áлвиан Рилáн, поэтому можно смело называть её официальным обращением. Мы не успели сделать дублированный перевод…
Диктор пытался сохранить суровый вид, но глаза и поза выдавали торжество.
– Это полная победа островов в неравной борьбе. Признание нас как союз государств, с которыми следует считаться. Сегодняшний день навсегда запомнится нам…
Шен нетерпеливо повёл плечом. Я старалась не выдать эмоции. Когда на экране появилось лицо Бергана, притворилась удивлённой. Начало обращения, полное традиционного пафоса, я пропустила – разглядывала Его Величество. Император выглядел холодным, спокойным и сосредоточенным.
– …истинное величие состоит в том, чтобы признать ошибку. Я ошибся и не боюсь произнести это вслух. Сильные должны быть снисходительны к тем, кто не способен дать отпор. Уступить не значит проявить слабость. Кергар предлагает островам мир…
Ругательство Шена было из тех, что девушкам знать непозволительно. Кулак почти врезался в экран, я еле успела перехватить руку.
– Визор-то при чём? Он же не виноват, что великая империя не может во всеуслышание объявить себя проигравшей. Надо пощадить самолюбие Бергана.
– Пощадить?! – вскинулся Шен. – Сколько людей пострадало, Юли! А теперь он проявляет снисходительность?! Великодушно предлагает нам мир?!
– Он император, – бесстрастно заметила я. – Невероятно, что он вообще решил сделать заявление. Для него это означает переступить через себя, через свою гордость. Берган обязан поддерживать свой авторитет, иначе каждый министр, каждый высокопоставленный чиновник будет тыкать его носом в начатую из-за пустяка и проигранную войну.
Взгляд Шена мне не понравился: пристальный, цепкий.
– Юли, ты вроде должна ненавидеть императора.
– Когда будет подписан мир между Кергаром и островами, я продолжу его ненавидеть. Пока я, как и ты, думаю о тех, кто погиб и кто ещё может погибнуть. Их жизни дороже формулировок.
Шен глубоко вздохнул.
– За эти несколько дней я почти забыл, какая ты, Юли. Юлика, божок с множеством ликов.
– Больше не хочешь увезти меня на Айлу? – горько усмехнулась я.
– Хочу, Юли. Но теперь я сомневаюсь, что женщину с твоим характером устроит тихая скромная жизнь с сыном островного князька. Ты мыслишь масштабами империи, говоришь о большой политике, словно бухгалтер. Здесь мы спишем убытки, а тут получим прибыль. Неужели работа в канцелярии настолько расширяет кругозор?
– Ты сказал, что тебе плевать на то, кто я.
– И повторю. Только боюсь, что и я всего лишь цифра в твоих расчётах. Некий учтённый фактор. Ты так хорошо притворяешься, что неизвестно – когда ты настоящая? Когда отдаёшься мне и соглашаешься провести со мной жизнь, или когда снисходительно рассуждаешь о проблемах Бергана, словно он тебе не чужой?
Я хохотнула. Затем ещё и ещё, пока не зашлась в приступе нервного смеха. Все черти в Бездне, за что вы наказали меня человеком, который интуитивно чувствует правду?!
– Юли! – Шен встряхнул меня. Не помогло. – Юли, прекрати!
Смех перешёл в слёзы. Я обвила его руками и прижалась к груди. Ты мой неучтённый фактор, Шен. Моя ошибка в расчётах.
– Юли, не надо, не плачь… Не пугай меня, пожалуйста. Я уже привык, что ты никогда не теряешь голову. Это я несдержан и вспыльчив, а тебе волей-неволей надо быть хладнокровной за двоих.
– Ты на меня плохо влияешь, – я вытерла слёзы ладонью. – С двенадцати лет не плакала – а с тобой каждый день реву.
– Значит, мне придётся стать сильным, – Шен нежно коснулся губами моего виска. – Всё, успокойся. Никакая политика нас не рассорит.
От его слов стало ещё больнее. Но я уже справилась с непозволительной слабостью. Мягко отстранилась, прошла в ванную, умылась ледяной водой. Нуара что-то сделала с моими волосами, отчего они приобрели объём и блестели не хуже шёлка. Затем сходила в разгромленную комнату фавориток и забрала свою косметику. Со шкатулкой Нуа никакого сравнения, однако мне сейчас достаточно туши и подводки. Шен терпеливо ждал. Визор он не выключил и время от времени поглядывал на экран.
– О мире говорят, как о чём-то решённом, хотя посольство – это ещё не подписанный договор, – бросил он задумчиво.
– Если бы Берган сомневался, то не стал бы выступать публично, – я нажала на полоску, и изображение исчезло. – Давай забудем об этом хотя бы до завтра.
– Я только за, – Шен улыбнулся. – Ты отлично выглядишь, Юли. И синяки почти прошли. Идём.
В коридоре к нам сразу присоединился Нел – не иначе ждал где-то поблизости. Надёжная верная тень. Он поклонился мне с нечитаемым лицом.
– Шен, а где твой второй телохранитель?
– Арш обычно ждёт вызова на первом ярусе, там у него своя комната. Он сопровождает меня за пределами дворца.
– Один ты никуда не ходишь?
– На войну лоу уже сходил один, – очень тихо и в сторону произнёс Нел на островном.
Шен бросил на него сердитый взгляд, взял меня за руку и повёл к лифту.
– Сколько во дворце всего ярусов? – спросила я, чтобы переменить тему.
– Восемь. На верхнем – покои отца, на седьмом – членов семьи, шестой – гостевые комнаты, пятый – парадная и малая столовые, приёмные и бальные залы.
– А где живёт Лаиса?
Голубые глаза широко распахнулись, по губам пробежала довольная улыбка.
– Неужели я дождался твоей ревности?
– Вот ещё, – усмехнулась я. – Ревнуют только неуверенные в себе люди.
– Ну не скажи, – Шен притянул меня и зашептал на ухо, чтобы Нел не слышал: – Я не прибил того типа на «Альбане» лишь потому, что мы сошли в Бару. Хотя в себе я очень даже уверен.
Нел забежал вперёд и вызвал лифт. Я заметила, что телохранитель избегал смотреть на нас с Шеном, всё время отводил взгляд.
– Ты не ответил: Лаису поселили в гостевых комнатах или на ярусе семьи?
– В гостевых, – Шен на секунду нахмурился. – То есть, ты