– Мама, прошу встань, – желваки на скулах Армандо заиграли, а глаза покраснели от сдержанных слез, – Не делай этого. Я лучше умру, чем буду молить о пощаде.
Опустил пистолет. Подняв Карлотту с колен, уровнял наши взгляды. Карлотта всегда напоминала мне маму. И я не мог причинить ей вреда.
– Мы не трогаем женщин, тетя. Ты была добра ко мне всегда, и ты не виновата, что твой муж оказался подонком, – Карлотта крепко вцепилась в мои предплечья, видно боясь вынесения наказания, – Но ты знаешь правила. И все это знают.
Было трудно говорить эти слова женщине, чьё сердце горело за сына. Но в этом и была жизнь дона. Мы никогда не поддавались жалости. Жалость – слабость. Закон клана превыше родственных уз. Всегда. При любых обстоятельствах.
А после смерти Карло, Армандо вполне мог гореть желанием мести. Даже несмотря на тот факт, что его отец был предателем.
Но однажды мама сказала мне, что проявление слабости тоже своенравная сила. Сила, подвластная немногим.
– Прошу, – Карлотта судорожно закачала головой, – Дай нам шанс. Мы верны тебе, Даниэль, – она опустила голову в знак уважения, на что Армандо зарычал:
– Мама, подними свою голову. Отец умер не для того, чтобы мы их склоняли.
Ее взгляд загорелся яростным темным оттенком, когда женщина посмотрела на огонь, что распространился до второго этажа, после на сына. Отпустив меня, тётя подошла к Армандо, все еще находящемуся в стальной хватке моего консильери.
– Твой отец никогда не был тебе отцом, Армандо, а мне – мужем, – скривилось её лицо от отвращения, – Ты не понимаешь, кого защищаешь.
– Габриэль, уведи Армандо, поговорю с ним отдельно, – кивнул другу, а после перевёл взгляд на Карлотту:
– Ты свободна, Карлотта, – она повернулась ко мне, сгорая между желанием побежать за сыном, – Всё состояние твоего мужа, отныне принадлежит тебе. Ты можешь использовать его, как тебе полагается.
– Мой сын…
– Твой сын остынет и примется за работу своего отца, – заявил, убирая пистолет обратно в кобуру, – Мою маму разлучили со мной, но тебе я такого не пожелаю. Карло был предателем, а я даю вам шанс. В следующий раз этого не будет, запомни.
– Остальные! – заставил всех и без этого прислушаться, – На сегодня концерт окончен. Надеюсь, для всех это было уроком.
Каждому ворону, вошедшему в клан, мы дарим крылья, но, если он предает нас, мы отрубаем эти крылья и сжигаем вместе с ним.
Сегодня был яркий пример этих слов.
Все должны знать с кем имеют дело, если пытаются пойти против меня.
***
– Ну, что нас ждет дальше? – Каир сделал глоток виски, отдышавшись после нашей перепалки подушками.
Мы приехали на виллу Тристана, где Инесс отсыпалась в его гостевой комнате. Не менее часа я слушал возмущения друзей. На минутку, Каир чуть не задушил меня подушкой, чему Тристан был очень рад помочь. Габриэль же с самодовольной улыбкой позволил этим придуркам накинуться на меня.
– Сам виноват, сeffo*, – сказал этот предатель.
*(итл. чувак)
– Уверен, с Гамбино ближайшее время нам скучно не будет, – Габриэль протянул мне виски, пока я поправлял волосы, после попытки этих придурков меня задушить. Они остановились только вспомнив о моих ранах, которые все еще чертовски болели. – Этот гад уже пытался подсунуть своих крыс нам, а его дочь просто дьявол во плоти, – вздохнул консильери, откидываясь на кресло рядом, – Так ещё мы сорвали помолвку его племянницы. Он не угомонится.
– Он должен сказать спасибо, что Дэн оставил его в живых, – добавил Тристан, усевшись на пол к своему маламуту Криспи, что тут же побежала на колени хозяину, куда из-за своих размеров, собственно, не помещалась.
Я отпустил Гамбино, сказав лишь, что его время не пришло. Эту проблему мы будем решать один на один. Зейд предложил провести переговоры, на что пришлось согласиться.
– А ты блядь признай, что эта чертовка просто бомба, – усмехнулся Каир, говоря о дочери Зейда, – Не забывайте о ее корнях. Настоящая восточная красавица. Почему бы тебе и вправду не жениться на ней, Дэн? – мыслил он вслух, и я не смог сдержать улыбки, когда понял, что где-то в Ирландии меня ждала жена и прекрасная дочь. Эта мысль грела как никогда. И никакая восточная красавица не изменила бы этого.
– А что ты? – полетела в него подушка, сбивая с места, – Женись на ней сам.
– Нет, – тут же принялся за серьёзность, – У меня есть кандидатка, но боюсь она откажет.
– Учись у Дэна, – хмыкнул Габриэль, – Укради.
– А кто она? – удивился Трис заявлению Каира.
– А вот! Давай мы женим тебя на ней, Тристан? – не унимался Каир, незаметно поменяв тему, думая, что никто не заметил. – Может Зейд согласиться на эту сделку. Господи, ну точно….ты женишься на Заре, и дело с концом, – стряхнул он руки, словно уже все решил.
– На ком – это на ней? – сонный и растерянный тон Инесс разрушил мужскую идиллию.
Растрепанная и нахмуренная, словно туча, она показалась за книжным стеллажом, который на удивления был заполнен сотнями книг. Раньше они пустовали, откуда теперь у нашего адвоката такая тяга к книжкам?
– И…что я вообще делаю у тебя дома? – обратилась она к хозяину дома.
Из-за стресса конфетка наверняка позабыла недавние события, и то, что увидела меня тоже.
– Нет-нет, подожди, – она подняла руки, испугавшись своих мыслей, – Брат! Господи! Там был Даниэль! – Инесс не видела меня, сидевшего за стеллажом. Я привстал, когда она наконец вспомнила.
– Нет, – голос конфетки вновь наполнился горечью, а парни продолжали молчать, пока я шел к ней, – Он просто приснился мне.
– Нет, не приснился, конфетка, – наконец улыбнулся, появившись перед ней.
Инесс подняла глаза полных слез. Секунду она молчала, а потом неуверенно подошла ко мне и покачала головой не веря, снова отойдя, боясь прикоснуться.
– Это не правда, да? Это сон? – она посмотрела на остальных с дрожащими губами, – Это шутка какая-то? Вы прикалываетесь? – снова на меня, – Мне сказали, что ты умер, – подняла Инесс ладонь, все ещё не в силах подойти, – Они…сказали…Карло…он сказал, – всхлипы заполнили всю квартиру, и я начал чувствовать жжение в своих глазах. Вот дерьмо. – Ты умер, – недоверчиво Инесс все же сделала шаг ко мне, – Ты жив? – потянувшись к моему лицу, она коснулась моей щеки.
– Я жив, малышка, – обвел плечи Инесс, наконец крепко прижав к груди, – Я здесь. Теперь здесь, – выдохнул, целуя конфетку в лоб, и тут всхлипы стали громче. Инесс сцепила свои пальцы на моей рубашки и зарыдала.
– Как так получилось? – спустя несколько мину она отстранилась, вытирая слезы и смотря горящими от счастья глазами, – Почему