Тишина – злейший враг. Она заставляет вспоминать то, чего так старательно пытаешься забыть.
Её улыбку, смех, запах, шелковистые волосы, нежную кожу.
Но самое тяжёлое, забыть ощущения рядом с ней. То, как я смог впервые за всю жизнь показать свою слабость. Признаться, что люблю. Только с ней мог заснуть без страшных снов, искренне смеяться, знать, что несмотря ни на что, на свете есть человек, которому я так же дорог, как и она мне. Эти ощущения никогда не забыть.
Я потерял все. Андреа, словно песок, просочилась сквозь пальцы.
Я потерял ее.
Но самое страшное, что я не знал где она и что с ней.
Как жалко.
Я обещал себе, что всегда буду её защищать, но сейчас даже не знал, где моя птичка.
Я позволил ей улететь. Она этого достойна.
А может в этом и есть моя защита? Мы вдали друг от друга.
Это и есть то, что нам нужно?
Нет.
ГЛАВА 2
ДУБЛИН. ИРЛАНДИЯ.
Андреа
Если бы ты только знал,
Как я скучаю,
Там, где тоска разрывает,
В счастье играю.
Я настолько погрязла во всем,
Что не знаю.
Я не смотрю в твои глаза,
Но их желаю.
(с) Шахназ Сайн
Когда говорят, время лечит, я не верю.
Это не так.
Время никогда не лечит боль. Ты просто привыкаешь с ней жить. Да что там, со временем, привыкаешь ко всему. К прошлому, которое всегда, словно тень преследует тебя. Оно преследует в мелочах. Не вкусном кофе, в запахе чайного дерева, красивых карнавальных масках, музыке, в зеленых глазах, задорной улыбке и черных, как воронье крыло, волосах.
– Мама!
И ты продолжаешь плыть. Все еще улыбаешься, радуешься, живёшь или пытаешься. А у меня есть один большой смысл, чтобы продолжать жить. Смысл, в свое время державший меня на плаву. Единственная радость. Единственный якорь.
Чего стоит одна короткая улыбка. Она затмевает всю грусть и боль.
Моя дочь.
– Ну, – целую её в пухлые щечки, крепко обнимая, – Пойдем домой? – улыбаюсь, не в силах оторваться.
Тина хлопает в ладоши, широко растянув губы.
Да, я назвала дочь в память самого дорого мне человека. Моей сестры.
Чёрные кудрявые волосы, сегодня утром собранные в два хвоста, превратились в один. Растрёпанные вещи, поцарапанная обувь, грязный нос, но такие довольные глаза.
– До завтра, Мартина, – прощаясь, махает рукой воспитательница.
Малышка отвечает тем же.
– Пойдем, мама! – тянет дочь со двора садика. Так резко, что я, срываясь с места, чуть не падаю, – Ты обещала мороженое и печенье!
Мартина в свои четыре годика с хвостиком, была неугомонным ребёнком. Если оставить эту маленькую бестию без присмотра на пять минут, готовьтесь к тому, что вам пригодится огнетушитель. И нет, я не преувеличиваю. Однажды, не углядев за ней, моим шторам на кухне пришёл конец. По сей день помню, как перепугалась за нее.
– Мама! Ты же купишь мне мороженое? – дочь останавливается, угрожающе глядя своими темно-зелеными глазами. Они фисташковые. Прямо, как у меня, но на оттенок темнее. Словно художник взял и добавил в них мазок чёрной краски. Не трудно догадаться у кого художник одолжил этот оттенок.
– А у меня есть выбор? – усаживаю Тину на детское кресло машины Маттиса.
Малышка крепко прижимает к себе любимую игрушку ворона. Ещё в детстве, в магазине игрушек, она потянулась именно к ней и больше не спускает с рук.
– Не-а! – уверено заявляет проказница.
– Тогда поехали.
В нашем маленьком посёлке, на окраине Дублина, есть лишь один огромный кафе, куда мы с Тиной заглядываем ежедневно. Тёплые оттенки коричневого, добрый обслуживающий персонал и невероятно вкусные шоколадные мороженое и печенье. Им мы никогда не изменяем.
– Dia duit áilleacht!1 – радостно поприветствовал на ирландском владелец заведения Шон.
Мартина подбежала к нему и дала пять. Шон был пенсионером, а это кафе они открыли с покойной женой, о которой он всегда отзывается с тоской в глазах. Мужчина широко улыбается Тине, и проворачивая свой любимый фокус, вытаскивает для неё конфетку, словно из ни откуда.
– Привет, – подхожу к деревянной стойке, – Нам, как всегда.
– Будет сделано, мисс, – подмигнув, Шон идёт выполнять заказ.
Тина же занимает наше любимое место у окна, и снимая рюкзак, поднимается на кожаный диванчик, пока я жду заказ.
– Слушай, – обращается Шон, выдвигая на барный столик шоколадное мороженое в конусной стеклянной тарелке, с шоколадными печеньями поверх, – Моя внучка хочет к тебе на балет. Есть место?
Беру десерт и киваю мужчине:
– У меня завтра урок. Можешь привести её к четырем.
Балетную студию я открыла больше года назад, что стало ещё одной отдушиной в этом городе, не позволяющей чувствовать себя чужой в окружение этих таких непривычных земель. В Ирландии было все иное. Погода, люди, язык и даже запах.
– Отлично! Мороженое за счёт заведения, – весело дает пять Шон.
Иду к дочери, здороваясь по пути со знакомыми. Посёлок маленький, отчего все знают друг друга. Я, не исключение.
– Так, – ставлю тарелку перед Тиной, – А кто будет мыть руки? – хитро поглядываю на неё, уперев руки в бока.
– Ты тоже не мыла, – скрещивает она в ответ руки на груди.
– Тогда пойдем вместе.
Мы отходим в сортир. Наконец подправляю волосы Тины и умываю чумазое лицо. Когда выходим, нам встречается семья Люверсов, что живут через улицу от нас. Софи и Тина всегда играют вместе. Поэтому и сейчас защебетали, и обнялись.
– Пап, а можно сегодня зайти в гости к Тине? – обращаясь к отцу, чей копией была, поднимает карие глаза Софи, – Пожалуйста, – вытягивает девчонка, сделав губы трубочкой.
Найл, отец Софи, кидает в мою сторону взгляд, безмолвно спрашивая разрешения.
– Конечно можно, Софи, – беру дело в свои руки, – Тина будет ждать, – положила ладони на плечи дочери, что была в восторге от такой новости, – Передавай привет маме, и её захвати с собой, – улыбаюсь, поглаживая Софи по коротким светлым волосам.
– Хорошо, – кивает Найл, посмотрев на дочь.
– Ура! – выкрикивают девочки одновременно.
Попрощавшись, направляемся каждый к своему столику.
– Спасибо папа, ты самый лучший! – воодушевленная, Софи хлопает в ладоши, целуя отца.
Сердце болезненно сжимается, когда замечаю, как Тина следит за ними. Даже мороженое перед ней становится не особо интересным.
– Мам…,
Уже знаю, о чем она хочет спросить. В такие моменты ломается что-то внутри. Моя красивая девочка разбивает мне сердце, когда грустит.
–…а когда папа вернётся? Когда закончится его путешествие?
Каждый раз ком в горле.
Я не могу сказать четырехлетнему ребёнку, что её отец сидит в тюрьме, и посадила