Бегом добралась до двери, и забежала в укрытие от назойливого дождя. Он барабанил по крыше, оглушая все вокруг. Но мне нравилось. Было пасмурно, отчего в студии серо и мрачно, как и в моей душе. Я привыкла к этому состоянию со времен разрыва с Даниэлем. Моя душа была настолько истерзана, что я перестала верить в возможность вновь ощутить искреннее счастье от чего-либо и кого-либо, кроме Мартины.
Переоделась в простые белые колготки и балетный купальник. Подключила аппаратуру, включая первую попавшеюся песню. Я распустила и выжала мокрые волосы, после подняла руки вверх в отчаянном состоянии, отдавая танцу всю боль и ненависть. Кружилась в зале, не чувствуя ни ног, ни рук. Только эмоции, выплескивающиеся в каждом движение, словно брызги красок на белый холст.
Строки песни добивали до конца:
Этот шрам я не могу убрать со своей кожи,
И чем больше он заживает, тем больнее,
Я отдалась тебе всецело, неудивительно, что мне чего-то не хватает,
Я не знаю, как стать ближе к человеку, который так далеко.
Всё, что я подарила тебе, пропало,
Разбилось, будто брошенное.
Мне казалось, мы создали неподвластную небесам династию,
Мне казалось, мы создали династию, какой никогда не было,
Мне казалось, мы создали навеки нерушимую династию.
Всё рухнуло, всё рухнуло,
Всё рухнуло, всё рухнуло, всё рухнуло…
Под конец оказалась сидящей на полу с висящими руками по сторонам. Пряди волос прилипли ко лбу и шее, а тяжелые от бессонной ночи веки прикрылись. Подбородок опустился на грудь, что вздымалась от отдышки. Прислушивалась только к своему дыханию.
Вдох-выдох.
Наш утренний разговор съедал изнутри.
«Я во многом себя виню»
Вдох-выдох.
«Птичка»
Вдох-выдох
«Ты потерял это право»
Затыкаю ладонями уши, пытаясь заглушить чувства, эмоции, прошлое, настоящее и Даниэль.
Нет, это было выше моих сил.
Почему мне так больно?
***
– Не хочу заставлять, но ты можешь переехать ко мне, – говорил в трубку Маттис, пока я сидела на подоконнике студии, разглядывая все ещё идущий дождь за окном и стены здания.
Моя студия была невелика – всего один просторный зал, маленькое отделенное пространство для раздевалок и коридор с потертым диваном для посетителей, который я купила за гроши на ярмарке. Зал, в котором я сейчас и сидела был с высокими потолками, украшенными потертыми зеркалами в тяжелых рамах. Сейчас пахло древесиной и сыростью после потопа, но запах лака и пота всегда витал в воздухе, словно неотъемлемая часть творчества в нашем деле. Едва виднеющийся сквозь тучи солнечным свет, проникающий сквозь высокие окна, освещал пылинки, танцующие в лучах, и отражался в блеске деревянного пола, испещренного множество царапин – свидетельств бесчисленных репетиций. В углу стоял потрёпанный рояль, доставшийся еще от предыдущих хозяев, на котором так любила играть одна из моих учениц старшей группы.
Я считала клавиши на игровом инструменте, в надежде, что слова Маттиса рассеются в пространстве и все окажется шуткой.
– Маттис…, – закрыла глаза, не желая слышать.
Переезд был отличной идеей. Так я не видела бы Даниэля и не терзала бы себя мыслями, но с другой стороны…переехать к Маттису, новый этап в наших отношениях. Я не готова к этому от слова совсем.
– …мне нужно подумать, – все на что оказываюсь способна.
– Если ты почувствуешь, что должна мне что-то сказать, я всегда готов выслушать, ты же знаешь? – спокойно и умеренно спросил он, – Прежде всего я твой друг, запомни это.
– Запомнила, мистер Прумо, – выдавила из себя улыбку.
– Вы улыбаетесь, мисс Перри? – девичью фамилию мамы я взяла сразу, как только подписала документы о разводе. Да, теперь я Андреа Перри. – Это очень радует.
– Меня тоже.
– Ты очень дорога мне, Андреа, – улыбка на моем лице превратилась в пепел, – В тот день, когда мы встретились в самолете, стал для нас обоих новым началом, и я рад, что встретил именно тебя.
– И ты тоже, – прозвучало искренне, – Тоже очень дорог мне. Не знаю, как справилась бы, если бы не ты.
– Андреа…
– М-м? – вытянула, начиная теребить ленты своих пуант.
– Когда ты захочешь уйти к другому, скажи мне об этом, – он не говорил «если». Маттис утверждал и это разбивало сердце. Мы оба понимали, кто был под маркировкой «к другому». – Я хочу, чтобы ты была честна со мной.
– Я не сделаю этого, – твердила самой себе, – Не уйду к нему.
– Просто хочу, чтобы ты знала: я приму любой твой выбор, – мягко высказался Маттис, – Даже если он мне не понравится.
После долгой паузы, последовал тихий ответ:
– Хорошо.
***
Когда зашла домой, заметила его на террасе, сидящего на ступеньках и задумчиво крутящего мобильный телефон в руках. Я прекрасно понимала, что он чувствовал моё присутствие, но мы оба отлично притворялись. Он сидел спиной ко мне, но было заметно, как напряженно поднимались и опускались его плечи. Развернувшись, была готова уйти, но голос Даниэля остановил все вокруг. Он был спокоен со стороны, но только я могла услышать в них метель и ярость.
– Знаешь, я все ещё думаю: кто бы у нас был, если бы ты не сделал аборт в тот несчастный гребаный день.
Ногти крепко впились в ладонь от услышанного.
– Думаю, на кого был бы похож наш ребёнок. – он улыбнулся. Я почувствовала. – Что бы его интересовало? Какой голос был бы у этого ангела? Я бы все отдал, чтобы узнать об этом.
Каждое слово удар под самый дых. Стрела с ядом прямо в сердце.
– Девочка, – тихо прошептала, не в силах двинуться. – Думаю, у нас была бы девочка.
Да, и она была бы похожа на меня внешне, Даниэль, но с твоим характером. Она любила бы шоколадное печенье и катание верхом, как ты. У неё была бы самая обаятельная улыбка и огнеопасный характер. Ты бы полюбил её больше всего на свете. Я уверена, ты стал бы самым лучшим отцом.
ГЛАВА 8
Даниэль
Мы всегда принадлежали друг другу
Следующие несколько дней Андреа была тенью. Она не разговаривала со мной, не смотрела на меня, и делала все, чтобы показать: меня в ее жизни по-прежнему не было.
Последний наш разговор состоялся два дня назад, когда я сказал то, что убивало меня все эти года.
Девочка. Она сказала, что это могла быть девочка.
Эта мысль вызвала улыбку в тот